Жалобы против России, рассмотренные Европейским судом в 2007 году

Информация по рассмотренным Европейским Судом по правам человека в 2007 году жалобам граждан и юридических лиц против Российской Федерации.

Информация о деле № 15969/02  «Владимир Никитин против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 2 ноября 2006 года)

2 февраля 2007 г. вступило в силу постановление Европейского Суда по правам человека (далее – Европейский Суд) по жалобе № 15969/02  «Владимир Никитин против Российской Федерации».
Данным постановлением Европейским Судом было признано нарушение российскими властями пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция), выразившееся в длительном рассмотрении дела по иску заявителя к шахте «Воркутинская» Воркутинским городским судом (далее – городской суд) и Верховным судом Республики Коми (далее — Верховный суд). Заявитель обратился в городской суд 8 августа 1994 г., а окончательным судебным актом по делу явилось определение об оставлении иска без рассмотрения от 20.10.2005.
Начало периода судебного разбирательства Европейский Суд определил 5 мая 1998 г. (датой ратификации Конвенции Российской Федерацией) и счел время продолжительности судебного разбирательства равным семи годам и шести месяцам.
Констатируя нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции, Европейский Суд возложил на российские власти ответственность за столь длительное судебное разбирательство по делу.
Европейским Судом принято во внимание, что в одном случае имело место отложение рассмотрения дела по вине заявителя, однако счел эту задержку (на 1 месяц) не значительной.
Суд также отметил, что отсутствуют основания для возложения на заявителя ответственности за длительное судебное разбирательство. По мнению Суда, изменение заявителем размера исковых требований, заявление им ходатайств об истребовании дополнительных доказательств по делу является реализацией прав и возможностей заявителя, предоставленных ему гражданским процессуальным законодательством.
Суд указал, что согласно п. 1 статьи 6 Конвенции «каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях … имеет право на… разбирательство дела  в разумный срок… судом …».
Европейский Суд отклонил доводы российских властей о том, что причины чрезмерной длительности судебного разбирательства являлись уважительными и были связаны со сложностью дела, привлечением экспертов, проведением экспертиз, изменением исковых требований заявителем и др.
Проанализировав период проведения экспертиз и получения экспертных заключений и связанные с этим обстоятельства,  Европейский Суд оценил его как период бездействия властей, связанный с неспособностью оперативно получить экспертное заключение по делу.
Со ссылкой на прецедентную практику, Европейский Суд указал, что он не обязан устанавливать причину задержки в подготовке экспертного заключения (неважно, имелись ли некоторые затруднения в финансировании работы экспертов или же экспертное заключение было утеряно и проч.), поскольку пункт 1 статьи 6 Конвенции накладывает на Договаривающиеся Стороны обязанность организовать работу их судебной системы таким образом, чтобы суды могли выполнить обязательства по разрешению дел в разумный срок (постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Лоффлер против Австрии» (Loffler v. Austria) от 3 октября 2000 г., № 30546/96, § 57).
Суд также указал, что два раза дело откладывалось на длительный срок в связи с назначением нового судьи (с 25.08.1999 по 22 10.1999 и с 12.05.2001 по 22.08.2001), но российскими властями не представлено объяснений относительно данного периода бездействия.
Европейский Суд констатировал, что длительность разбирательства по делу была чрезмерной и превысила требование о «разумном сроке», следовательно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.
На основании постановления Европейского Суда власти Российской Федерации обязаны выплатить заявителю 25 евро в счет компенсации судебных издержек и расходов и 5900 евро в качестве компенсации морального вреда. 

Информация о деле № 55565/00 «Бартик против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 21 декабря 2006 года)

24 марта 2007 года вступило в силу вынесенное Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) постановление по жалобе № 55565/00 «Бартик против Российской Федерации».
В названном постановлении Европейский Суд установил нарушение властями Российской Федерации пункта 2 статьи 2 Протокола № 4 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция), выразившееся в незаконном ограничении права заявителя на свободу передвижения.
При рассмотрении дела по названной жалобе Европейский Суд оценивал законность и «необходимость в демократическом обществе» ограничения властями Российской Федерации (путем отказа заявителю в выдаче заграничного паспорта для выезда из Российской Федерации) его права на свободу передвижения. Исходя из этого, Суд рассматривал названную жалобу в свете пункта 3 статьи 2 Протокола  № 4 к Конвенции.
Европейский Суд отметил, что действовавшие на тот период времени Закон СССР от 20 мая 1991 г. № 2177-1 «О порядке выезда и СССР и въезда в СССР граждан СССР», Федеральный закон от 15 августа 1996 г. № 114-ФЗ «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию», Федеральный закон от 21 июля 1993 г.  № 5485-I «О государственной тайне» предусматривали временное ограничение на выезд за границу лиц, имевших доступ к сведениям, составляющим государственную тайну. Таким образом, Европейский Суд пришел к выводу, что наложенное ограничение было установлено в соответствии с законом.
Однако Европейский Суд установил, что ограничение заявителя в праве на свободу передвижения не было «необходимым в демократическом обществе».
В этой связи Европейский Суд установил, что цель поездки заявителя носила исключительно частный характер, общая продолжительность ограничений на выезд заявителя за границу составила 24 года, при этом рассмотрение уполномоченными органами Российской Федерации вопроса о возможности выдачи заграничного паспорта заявителю сводилось к формальному вопросу о наличии  допуска к государственной тайне. Суд указал, что уполномоченными государственными также не рассматривался вопрос о том, было ли ограничение права заявителя на выезд за границу в частных целях все еще необходимым для достижения законной цели, которой оно было направлено служить, и могла ли быть применена менее строгая мера ограничения.
По мнению Европейского Суда, российское законодательство, регулирующее поездки за границу лиц, осведомленных в государственной тайне, устанавливает чрезмерное ограничение на их право выезжать из России независимо от цели выезда.
Европейский Суд подчеркнул, что в Заключении № 193 (1996) по заявке России на вступление в Совет Европы, принятом Парламентской Ассамблеей Совета Европы 25 января 1996 г. (на 7-ом заседании), указано, что отмена ограничений применительно к поездкам за границу в частных целях рассматривается как необходимое условие для членства Российской Федерации в Совете Европы как организации, состоящей из государств-приверженцев принципов личной свободы, политической независимости и верховенства права (Преамбула к Уставу Совета Европы).
Исходя из изложенного, Европейский Суд постановил, что ограничение права заявителя на свободу передвижения не было «необходимым в демократическом обществе». Соответственно, по мнению Европейского Суда, имело место нарушение статьи 2 Протокола № 4 к Конвенции.
На основании постановления Европейского Суда власти Российской Федерации обязаны выплатить заявителю 1600 евро в счет компенсации судебных издержек и расходов и 3000 евро в качестве компенсации морального вреда. 

Информация о деле № 36045/02 «Шнейдерман против России» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 11 января 2007 года)

11 января 2007 года Европейским судом по правам человека было вынесено постановление по жалобе № 36045/02 «Шнейдерман против России», которое вступило в силу 11 апреля 2007 года.
Европейский Суд установил нарушение властями Российской Федерации п. 1 ст. 6, ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция), выразившееся в чрезмерной длительности судебных разбирательств национальными судами и отсутствии эффективных средств правовой защиты.
Заявитель жаловался на длительность судебного разбирательства, инициированного им по иску к Управлению социальной защиты населения Чернского района Тульской области с требованием перерасчета пенсии и выплаты ему задолженности
Европейский Суд указал, что срок рассмотрения дела определен им с  5 мая 1998 года (когда Конвенция была ратифицирована Российской Федерацией) и до 9 февраля 2006 года, когда судебная коллегия по гражданским делам Тульского областного суда вынесла окончательное решение, то есть составил около семи лет и девяти месяцев.
Разумность данного срока судебного рассмотрения оценивалась Европейским Судом с учетом критериев, установленных прецедентным правом, прежде всего с учетом обстоятельств дела и его сложности, действий заявителя и российских властей, а также значимости дела для заявителя. Это согласуется с прецедентной практикой Европейского Суда по аналогичным делам (см. среди прочих прецедентов постановление по жалобе № 3734/02 «Соколов против России» от 22.09.2005 г., постановление по жалобе № 14949/02 «Плаксин против России» от 29.04.2004 г., постановление Большой Палаты Европейского Суда по жалобе № 30979/96 «Фридленд против Франции», ECHR 2000-VII, п. 43)
Власти Российской Федерации в своем меморандуме в обоснование длительности рассмотрения дела по существу отмечали  его сложность в связи с тем, что оно касалось толкования российского пенсионного законодательства и требовало запроса судом, в том числе по ходатайству заявителя, дополнительных документов и доказательств, уточнения сторонами заявленных требований. Европейский Суд принял во внимание данные доводы, однако отметил, что сама по себе сложность дела не оправдывает столь длительный срок его рассмотрения.
Европейский Суд отметил важность рассматриваемого спора для заявителя и подчеркнул, что «при рассмотрении споров, касающихся средств к существованию заявителя, каковыми являются в том числе и пенсии, следует проявлять особое усердие». Эта позиция корреспондируется с прецедентной практикой Европейского Суда (см. среди прочих постановление по жалобе № 15175/89 «Allenet de Ribemont v. France» от 10.02.1995 г., п. 47, постановление по жалобе «Савенко против России», от 14.06.2007, п. 30, постановлении по жалобе № 53084/99 «Кормачева против России» от 29.01.2004 г., п. 56, по жалобе № 38015/03 «Саламатина против России», п. 29 ).
Европейский Суд не признал убедительными доводы властей Российской Федерации, приведенные в обоснование разумности срока рассмотрения дела, о том, что заявителем неоднократно уточнялись исковые требования. Европейский Суд в этой связи отметил, что заявитель не ответственен за те периоды времени, когда он уточняет свои исковые требования либо пытается получить дополнительные доказательства. Этот вывод корреспондирует прецедентной практике Европейского Суда, согласно которой заявителю не может быть вменено в вину, что он полностью использует все средства, предоставленные ему национальным законом в защиту своих интересов (см. постановление по жалобе «Yağcı and Sargın v. Turkey» от 8 июня 1995, п.  66, а также постановления по жалобе «Кесьян против России», от 19 октября 2006, № 36496/02, п. 55, по жалобе № 33914/02 «Скоробогатова против России» от 01.12.2005 г.. п. 47). Задержка, вызванная единственной неявкой заявителя в судебное заседание, признана Европейским Судом незначительной.
Вместе с тем, что Европейский Суд отметил наличие значительных периодов времени необоснованного, по его мнению, бездействия национальных судов (18 месяцев — в связи с передачей дела от одного судьи к другому, 15 месяцев — перерыв, вызванный рассмотрением в Конституционном Суде Российской Федерации запроса о  толковании пенсионного законодательства, применимого в деле заявителя).
Европейский Суд установил, что в рассматриваемый им период времени (с 5 мая 1998 года по 9 февраля 2006 года) в  четырех случаях имела места неявка ответчика на судебные заседания (12 мая 1999 года,           7 августа и 1 ноября 2000 года, 28 апреля 2003 г.). В этой связи Европейский Суд отметил, что ответственность за задержки судебного разбирательства, связанные с неявкой в судебное заседание ответчиков по делу (Чернского районного комитета социальной защиты населения и Департамента социальной защиты населения Администрации Тульской области), также лежит на властях Российской Федерации. Основываясь на своей прецедентной практике Европейский Суд указал также, что национальные суды должны принимать меры в рамках права своих государств для «дисциплинирования» участников процесса (см. постановление по жалобе Kuśmierek v. Poland,  №. 10675/02, п. 65 от 21 сентября 2004 г.; Соколов против России,   № 3734/02, постановление от 22 сентября  2005, п. 40).
Европейский Суд отметил необходимость «организации судебной системы таким образом, чтобы она позволяла принимать решения по делам в разумные сроки» (см. среди прочих постановление по делу постановление Европейского Суда по делу «Лёфлер против Австрии» (Löffler v. Austria) от 3 октября 2000 г., жалоба № 30546/96, п. 57).
Оценив представленные материалы и обстоятельства продолжительности судебного разбирательства, Европейский Суд установил, что власти Российской Федерации не обеспечили заявителю надлежащей правовой защиты, которая позволила бы ускорить судебный процесс или представить адекватное возмещение вреда, причиненного задержками, которые имели место. В частности, Европейский Суд отметил, что власти Российской Федерации не объяснили, какие меры для ускорения судебного рассмотрения дела заявителя по существу могли быть предприняты. Исходя из этого, Европейский Суд констатировал нарушение Российской Федерацией статьи 13 Конвенции.
Европейский Суд отклонил требования заявителя о возмещении материального вреда в связи с тем, что им не было доказано причинно-следственной связи между найденными нарушениями Конвенции и предполагаемым материальным ущербом, однако обязал власти Российской Федерации выплатить Шнейдерману М.А. 6200 евро в качестве компенсации морального вреда.

Информация о деле № 66058/01 «Ложкин против Российской Федерации» (по материалам решение Европейского Суда по правам человека от 2 мая 2007 года)

2 мая 2007 г. Европейский Суд по правам человека (далее – Европейский Суд) принял решение по жалобе № 66058/01  «Ложкин против Российской Федерации», которая была признана необоснованной и отклонена согласно статье 35 параграф 3 и 4 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) полностью.
Из обстоятельств дела следует, что 2 ноября 1998 г. заявитель ввез приобретенную в Республике Беларусь 26 октября 1998 г. автомашину на территорию Российской Федерации, на Кандалакшской таможне ответственный инспектор таможни поставил в счете-фактуре на приобретение автомобиля отметку «таможенный контроль завершен, таможенное оформление не требуется».  16 января 1999 г. Государственная инспекция дорожного движения поставила автомобиль на учет.
Письмом от 30 ноября 1999 г. Кандалакшская таможня  направила заявителю в соответствии со ст. 69 Налогового кодекса РФ требование об уплате таможенных платежей и пени в связи с их неуплатой в отношении ввезенного на таможенную территорию Российской Федерации приобретенного на территории Республики Беларусь автомобиля Volkswagen Golf, ссылаясь на Указание Государственного Таможенного Комитета Российской Федерации от 28 ноября 1996 г. № 01-14/1310 «О таможенном оформлении товаров и транспортных средств, ввозимых с территории Республики Беларусь» (далее – Указание). Согласно Указанию таможенное оформление и таможенный контроль отменены только в отношении ввозимых из Белоруссии товаров, которые были либо произведены на территории Республики Беларусь, либо выпушены для свободного обращения на этой территории, следовательно. Во всех остальных случаях (а приобретенный заявителем автомобиль являлся автомобилем немецкого производства) таможенное оформление обязательно.
Заявитель счел  действия Кандалакшской таможни незаконными, ссылаясь на пункт 2 статьи 6 Соглашения о таможенном союзе между Российской Федерацией и Республикой Беларусь и на статью 11 Основ таможенного законодательства государств-участников СНГ, указав, что таможенной границы между указанными странами не существует, таможенное оформление отменено как в отношении товаров, происходящих из Республики Беларусь, так и в отношении товаров, происходящих из территории третьих стран, но выпущенных для свободного обращения на территории Республики Беларусь. Таким образом, товар, выпущенный в свободное обращение на территории Республики Беларусь, по мнению заявителя, можно также считать происходящим из территории Республики Беларусь.
С указанной позицией заявителя согласился и Кандалакшский городской суд Мурманской области, куда Ложкин К.В. обжаловал действия Кандалакшской таможни, приняв 14 февраля 2000 г. решение (далее – решение от 14 февраля 2000 г.) о признании незаконными требований Кандалакшский таможни к Ложкину К.В. об уплате таможенных платежей.
Определением от 6 сентября 2000 г. судебная коллегия по гражданским делам Мурманского областного суда отменила решение от 14 февраля 2000 г. и вынесла решение  об отказе в удовлетворении жалобы заявителя, признав выводы  Кандалакшского городского суда Мурманской области  ошибочными по мотивам неправильного толкования норм материально права.
Судебная коллегия указала, что, правильно применив нормы законодательства, которыми регулируются спорные отношения  (Соглашения о таможенном союзе между Российской Федерацией и Республикой Беларусь от 6 января 1995 г., Указ Президента РФ от 25 мая 1995 г.  № 225 «Об отмене  таможенного контроля на границе РФ с Республикой Беларусь» и Постановление Правительства РФ от 23 июня 1995 г. № 583),  Кандалакшский городской суд неправильно истолковал данные отношения, сделав вывод  о наличии общего таможенного пространства между Республикой Беларусь и Российской Федерацией и о том, что автомобиль заявителя является  «происходящим с Республики Беларусь».
Причиной обращения Ложкина в Европейский Суд явилось незаконное, по мнению заявителя, возложение на него обязанности по уплате в соответствии с Налоговым кодексом Российской Федерации таможенных пошлин и начисленных на них пени, которые заявителю надлежало  уплатить в связи с ввозом на территорию Российской Федерации приобретенного им в Республике Беларусь автотранспортного средства – автомашины немецкого производства Volkswagen Golf.
Подавая жалобу в Европейский суд, заявитель указал, что наложение таможенных пошлин и штрафа через год после ввоза транспортного средства и освобождения от уплаты таможенных пошлин явилось для него непредвиденным и непомерным бременем.
Европейский суд согласился с позицией российских властей в том, что отметка работника таможни в счете-фактуре (с учетом факта отсутствия между Российской Федерацией и Республикой Беларусь общей таможенной зоны) свидетельствовала лишь о факте ввоза автомобиля, а не о его таможенной регистрации в соответствии со статьей 110 Таможенного Кодекса Российской Федерации.
Также Европейский Суд, с учетом имеющейся прецедентной практики (Kopecky v. Slovakia [GC], № 44912/98, § 35, ECHR 2004-IX), в контексте статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, обратил внимание на факт невыполнения заявителем при прохождении таможни условий Указания.
При этом Европейский Суд указал на ошибочность решения Кандалакшского городского суда, предоставившего заявителю освобождение от уплаты таможенных пошлин,  сославшись при этом на имеющуюся прецедентную практику по данному вопросу (The Synod College of the Evangelical Reformed Charch of Lithuania (dec.) № 44548/98, 5 декабря 2002 года).
Европейский Суд установил, что на момент возникновения спорных отношений уже действовало Указание, которое  четко определяло условия освобождения от уплаты таможенных пошлин  и было доступно заявителю в день ввоза автомобиля, однако заявителем не приняты попытки предоставить таможенному органу необходимые документы и выполнить требуемые условия законодательства при получении уведомления таможенного органа. При этом  Европейский Суд указал, что это же было известно и Кандалакшскому городскому суду, в связи с чем решение от 14 февраля 2000 г., которым были признаны незаконными требования Кандалакшский таможни к заявителю об уплате таможенных платежей, было ошибочным.
Европейский Суд отметил, что Российская Федерация имеет широкие полномочия в установлении уплаты налогов и пошлин и признал, что вмешательство российских властей в право владения заявителем  имуществом оправданно  согласно статье 1 Протокола № 1 к Конвенции.

Информация о деле № 9664/02 «Плотников против России» (по материалам прешения Европейского Суда по правам человека от 3 мая 2007 года)

Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) 3 мая 2007 г. вынесено решение по жалобе «Плотников против России», которым названная жалоба признана неприемлемой.
Из обстоятельств дела следует, что решением от 15 сентября 2000 г. судебная коллегия по уголовным делам Челябинского областного суда приговорила заявителя к девятнадцати годам лишения свободы за совершение убийства при отягчающих обстоятельствах и кражу.
Заявитель неоднократно обжаловал решение Челябинского областного суда от 15 сентября 2000 г. (далее – решение от 15 сентября 2000 г.) в кассационном и надзорном порядке, утверждая, что приговор в отношении него постановлен незаконным составом суда, поскольку народный заседатель Тумкин С.И. в течение 2000 г. помимо уголовного дела в отношении заявителя принял участие в разбирательстве еще двух уголовных дел.
Решением от 22 февраля 2006 г. Президиум Верховного Суда Российской Федерации, исследовав аргументы заявителя, постановил, что участие в слушаниях народного заседателя Тумкина С.И. было незаконным и отменил на этом основании решение от 15 сентября 2000 г. и передал дело на новое судебное рассмотрение в Челябинский областной суд в ином составе судей.
Решением от 24 июля 2006 г. Челябинский областной суд, повторно рассмотрев уголовное дело в отношении заявителя, признал его виновным в совершении инкриминируемых деяний и приговорил его к тринадцати годам и четырем месяцам лишения свободы.
Заявитель жаловался в Европейский Суд на нарушение властями Российской Федерации статьи 6 и статьи 8 Конвенции, выразившееся, по его мнению, в незаконном участие в составе суда народного заседателя Тумкина С.И., нарушении его прав на защиту, на доступ к суду, на свободу и неприкосновенность личности, на уважение личной и семейной жизни, права не свидетельствовать против себя, а также на несоблюдение российскими властями презумпции невиновности.
Европейский Суд учел тот факт, что 22 февраля 2006 г. Президиум Верховного Суда Российской Федерации не только отменил решение от 15 сентября 2000 г. и определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, но  и передал дело на новое судебное рассмотрение в Челябинский областной суд в ином составе судей.
Таким образом, Верховный Суд Российской Федерации, по мнению Европейского Суда, по существу признал, что право заявителя на справедливое судебное разбирательство было нарушено и на основании этого предоставил заявителю право на новое судебное разбирательство.
Европейский Суд установил, что решение Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 22 февраля 2006 г. может быть расценено как достаточное возмещение несправедливости процедуры первоначального судопроизводства и отметил, что заявитель прекратил быть жертвой заявленного им нарушения статьи 6 Конвенции.
Кроме того, Европейский Суд не установил нарушения властями Российской Федерации статьи 8 Конвенции, выразившееся, по мнению заявителя, в нарушении его права на уважение личной и семейной жизни.

Информация о деле № 76542/01 «Геннадий Кот против Российской Федерации (по материалам решения Европейского Суда по правам человека от 15 мая 2007 года)

Решением Европейского Суда 15 мая 2007 г. дело «Геннадий Кот против Российской Федерации»  исключено из списка Европейского Суда в связи с заключением между заявителем и властями Российской Федерации мирового соглашения.
Из обстоятельств дела следует, что заявитель жаловался в Европейский Суд на нарушение властями Российской Федерации статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, выразившееся в длительном неисполнение решения суда г. Шахты Ростовской области от 28 июня 1999 г. (далее – решение от 28 июня 1999 г.).
В соответствии с решением от 28 июня 1999 г. органы социального обеспечения должны были выплатить заявителю соответствующую денежную сумму в качестве возмещения ранее неоплаченных заработков.
Решение от 28 июня 1999 г. было исполнено только в 2002 г.
25 января 2007 г. Департамент труда и социального развития г. Шахты заключил с заявителем мировое соглашение, по которому последнему было выплачено 3000 евро за задержку исполнения решения от 28 июня 1999 г.
Как отмечается Европейским Судом, сумма, причитающаяся заявителю на основании решения от 28 июня 1999 г., была полностью выплачена ему в 2002 г, а в 2006 г. заявитель по мировому соглашению с властями Российской Федерации получил возмещение материального и морального ущерба.
Учитывая то, что стороны самостоятельно урегулировали спор, Европейский Суд исключил дело из списка.

Информация о делах  № 30674/03 «Гавриленко против Российской Федерации»; № 30671/03 «Борис Васильев против Российской Федерации»; № 30777/03 «Гребенченко против Российской Федерации»; № 30686/03 «Данильченко против Российской Федерации»; № 30731/03 «Септа против Российской Федерации»; № 30685/03 «Княжиченко против Российской Федерации»; № 30714/03 «Чекушкин против Российской Федерации»  (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 15 ноября 2007 года)

15 мая 2007 г. вступили в силу постановления Европейского Суда по правам человека (далее – Европейский Суд) по жалобам инвалидов – участников ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС (№ 30674/03 «Гавриленко против Российской Федерации»; № 30671/03 «Борис Васильев против Российской Федерации»; № 30777/03 «Гребенченко против Российской Федерации»; № 30686/03 «Данильченко против Российской Федерации»; № 30731/03 «Септа против Российской Федерации»; № 30685/03 «Княжиченко против Российской Федерации»; № 30714/03 «Чекушкин против Российской Федерации»), которыми признано нарушение российскими властями статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) и статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, выразившееся в отмене судебных решений Батайского городского суда в порядке надзора.
Согласно п. 1 статьи 6 Конвенции «каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях  … имеет право на справедливое  … разбирательство дела … судом …».
В указанных постановлениях Европейским Судом отмечено, что отмена Президиумом Ростовского областного суда (далее – Президиум) судебных решений Батайского городского суда, принятых в пользу заявителей, оставленных без изменения определением судебной коллегии по гражданским делам Ростовского областного суда 16 апреля 2003 г., нарушила принцип правовой определенности  и право заявителей на суд.
Европейский Суд не раз отмечал в своих постановлениях, что одним из принципов верховенства права является принцип правовой определенности, который предусматривает недопустимость пересмотра окончательного решения суда (“Brumarescu v. Romania”, постановление от 28 октября 1999 г., Сборник Постановлений и Решений 1999-VII, П. 61) исключительно в целях проведения повторного слушания по делу и постановления нового решения. Пересмотр окончательного решения суда возможен лишь с целью исправления судебных ошибок и неправильного применения правовых норм. Отклонение от данного принципа возможно исключительно при наличии существенных и неоспоримых обстоятельств (mutatis mutandis, “Ryabykh v. Russia”, № 52854/99, п. 52, ECHR 2003-X); и “Pravednaya v. Russia”, № 69529/01, п. 25, 18 ноября 2004).
Суд также отметил, что судебные постановления судов первой и кассационной инстанций, вынесенные в пользу заявителей, были отменены, поскольку они не были обоснованны достаточными доказательствами и содержали неправильное толкование закона. Другими словами, причиной отмены окончательных решений, вынесенных в пользу заявителей, по мнению Европейского Суда, было несогласие Президиума с тем, каким образом нижестоящий суд оценил представленные ему доказательства и применил нормы внутреннего законодательства. В этой связи Суд указал, что допущенные судами первой и кассационной инстанций нарушения норм материального и процессуального права не представляют собой таких принципиальных  нарушений или существенных обстоятельств непреодолимого характера, которые могли бы послужить основанием для отклонения от предусмотренного Конвенцией принципа правовой определенности.
Европейский Суд принял во внимание доводы властей Российской Федерации о том, что пересмотр в порядке надзора судебных постановлений, вынесенных  в  пользу заявителей, осуществлялся по нормам нового  ГПК РФ,  которым установлен срок для подачи надзорной жалобы.  Однако Суд отметил, что полномочия председателя Президиума по отмене решений других судей, отказывающих в рассмотрении дела в надзорном порядке, не ограничены во времени.     Исходя из изложенного,  Суд признал,  что это не  обеспечивает  прав  заявителей  в судебном процессе надлежащим образом.
Поскольку российские власти сообщили, что заявители не обжаловали решения суда, Европейский Суд счел, что главным вопросом, подлежащим его рассмотрению, является отмена окончательного и обязательного для исполнения решения, вынесенного в пользу заявителей, то есть моментальное событие (см. Дело «Ситохова против России» (dec.), № 55609/00, 2 сентября 2004 года). Исходя из  этого, Суд пришел к выводу, что результаты разбирательств, состоявшихся после отмены решений, не имеют прямого отношения к проводимому Судом анализу жалоб об аннулировании решений, вынесенных в пользу заявителей (см. дело «Иванова против Украины», № 74104/01, пункты 35-38, 13 сентября 2005 года).
С учетом своей прецедентной практики (см. пункты 78-80 в упомянутом выше решении по делу Брумареску) и указанных выше выводов относительно нарушения властями Российской Федерации статьи 6 Конвенции, Суд счел, что отмена решений в надзорном порядке, даже если она преследовало правомерную цель, подвергла заявителя непропорциональным и чрезмерным лишениям и, таким образом, нарушила статью 1 Протокола № 1 к Конвенции.
Европейский Суд не согласился с доводами заявителей о том, что в вину властям Российской Федерации должно быть вменено неисполнение решений от 21 января 2003 г. В этой связи  Суд отметил, что принципы, согласно которым решение не должно быть оспорено и подлежит обязательному исполнению, являются аспектами одного общего понятия, а именно «права на суд» (см. дело «Рябых против России», пункты 55-57; дело «Бурдов против России», № 59498/00, пункт 34, ЕСПЧ 2002-III).
В данных делах неисполнение, по мнению Европейского Суда,  было обусловлено, прежде всего, тем, что подлежащие исполнению решения были дважды оспорены ответчиком в надзорном порядке и затем отменены Президиумом в ходе надзорного разбирательства. Учитывая это, а также приведенные выше выводы относительно нарушения прав заявителей в результате отмены решений суда, вынесенных в их пользу, Суд не нашел необходимым в данном случае отдельно рассматривать жалобы заявителей о неисполнении данных решений и отклонил  жалобы заявителей в данной части согласно пункту 35 статьи 4 Конвенции.
Поскольку заявители не представили Европейскому Суду требований о присуждении справедливой компенсации в обозначенный срок, он не присудил им никакой компенсации.

Информация о деле № 12365/03 «Красуля против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 22 февраля 2007 года)

22 мая 2007 г. вступило в силу вынесенное Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) постановление по жалобе № 12365/03 «Красуля против Российской Федерации».
Данным постановлением Европейским Судом было признано нарушение российскими судами пункта 1 статьи 6 и статьи 10 Конвенции, а именно, нарушение права заявителя на свободу выражения мнения и нарушение принципа равенства сторон.
Из обстоятельств дела следует, что главный редактор газеты «Новый гражданский мир» В.А. Красуля был осужден Октябрьским районным судом г. Ставрополя по части третьей статьи 129 Уголовного кодекса Российской Федерации (клевета) сроком на 1 год лишения свободы условно за публикацию в вышеуказанной газете в отношении губернатора Ставропольского края А.Л. Черногорова статьи «Черногоров подбирается к Ставрополю. Некоторые размышления городской думы» (далее — публикация). В публикации автором давалась критическая оценка действиям губернатора как политика и руководителя. Судебная коллегия по уголовным делам Ставропольского краевого суда оставила приговор суда первой инстанции без изменения.
Констатируя нарушение российскими судами статьи 10 Конвенции,  Европейский Суд установил, что Октябрьский районный суд г. Ставрополя оценил мнение заявителя как утверждение о фактах и признал его виновны, поскольку последний не смог доказать истинность своих утверждений. Вместе с тем требования доказывать правдивость оценочного суждения невозможно выполнить. Европейский Суд в связи с этим указал, что фактором особой значимости является разграничение между фактическими утверждениями и оценочными суждениями. Кроме того, Европейский Суд признал, что публикация заявителя не превышала допустимых границ критики.
Таким образом, по мнению Европейского Суда, приговор в отношении заявителя противоречит принципам, предусмотренным статьей 10 Конвенции, поскольку Октябрьский районный суд г. Ставрополя не привел достаточных причин, оправдывающих вмешательство по существу и обжалуемое вмешательство не было «необходимым в демократическом обществе».
Европейский Суд постановил также, что при вынесении судебных постановлений имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.
В постановлении указывается, что Октябрьский районный суд  г. Ставрополя отказался признать заключение лингвистической экспертизы, проведенной на этапе предварительного следствия, в качестве доказательства со ссылкой на то, что у эксперта не было специальной лицензии для проведения лингвистического исследования. Вместе с тем экспертом было высказано мнение, что публикация не содержит сведений, которые можно было бы доказывать, а скорее содержит оценочные суждения и мнения автора.
Судебная коллегия по уголовным делам Ставропольского краевого суда также не приняла во внимание данный факт.
Европейский Суд посчитал, что заключение эксперта являлось важной частью доказательств, которое поддерживало позицию защиты и могло стать решающим при определении того, являлись ли инкриминируемые действия уголовными по своей природе. Отсутствие действий российских судов в отношении данного довода, по мнению Европейского суда, противоречит концепции справедливого судебного разбирательства, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции.
На основании постановления Европейского Суда власти Российской Федерации обязаны выплатить заявительнице 4000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Информация о деле № 4459/03 «Сидоренко против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 8 марта 2007 года)

8 июня 2007 г. вступило в силу вынесенное Европейским Судом по правам человека (далее — Европейский Суд) постановление по делу  по жалобе № 4459/03 «Сидоренко против Российской Федерации».
Европейский Суд  установил нарушение властями Российской Федерации подпункта 1 статьи 6, статьи 13 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция), выразившееся в  чрезвычайной длительности расследования и судебного рассмотрения уголовного дела, возбужденного в отношении заявителя, и отсутствии эффективных средств  его правовой защиты.
Констатируя нарушение подпункта 1 статьи 6 Конвенции, Европейский Суд отметил, что период предварительного расследования и судебного рассмотрения уголовного дела длился около  восьми лет и восьми месяцев. Суд счел этот срок «чрезвычайно продолжительным» и не соответствующим требованию «разумного срока». Суд отметил, что разумность длительности рассмотрения дела определялась с учетом обстоятельств дела, его сложности, а также действий заявителя и  российских властей.
Начало  периода уголовного преследования с учетом позиции властей Российской Федерации Европейский Суд определил 5 мая 1998 г.  (датой ратификации Конвенции Россией). Вместе с тем Суд согласился с позицией заявителя, что на момент рассмотрения его жалобы в Европейском суде этот период не завершился, поскольку заявитель представил копию постановления от 7 июля 2003 г., согласно которому производство по уголовному делу было возобновлено. Суд указал, что власти Российской Федерации не оспорили достоверности данного постановления и не сообщили Суду  о любом другом решении относительно названного уголовного дела, которое было принято после 7 июля 2003 г.
Европейский Суд признал, что в определенной мере задержки слушания дела (в общей сложности на 11 месяцев) имели место по вине заявителя, однако, по мнению Суда, в большей степени они объяснялись бездействием властей Российской Федерации. Суд счел, что Новочеркасским городским судом заявитель не был надлежащим образом  уведомлен о 8 слушаниях. Суд также отметил, что российские власти должны нести ответственность за задержки судебного разбирательства в связи с неявками в суд, по крайней мере, на 25 слушаниях,  участников процесса (потерпевших, свидетелей) и что Новочеркасский городской суд оказался «неспособным  дисциплинировать» последних. Европейский Суд указал, что несколько раз городской суд выносил постановления о принудительном приводе не явившихся в судебное заседание лиц, однако эти постановления не были исполнены и «городской суд не предпринял никаких шагов» для обеспечения их явки.
Европейский Суд также возложил на Российские власти ответственность за задержки слушаний дела (в общей сложности на 12 месяцев) в связи с удовлетворением заявленных в суде отводов. В этой связи Суд отметил важность в демократическом обществе права на справедливое  судебное рассмотрение независимым и беспристрастным судом, указав, что «если суд принимает ходатайства стороны относительно изменения состава судей, значит, суд считает, что опасения такой стороны относительно беспристрастного и независимого суда оправданы».
Европейский Суд вменил в вину властям Российской Федерации  нарушения уголовно-процессуального законодательства при проведении предварительного расследования по рассматриваемому уголовному делу. Суд указал, что в связи с такими нарушениями городской суд 19 апреля  2002 г. направил уголовное дело в прокуратуру г. Новочеркасска для организации дополнительного расследования, однако и оно следственным управлением при УВД г. Новочеркасска проводилось с нарушениями законодательства. Это повлекло неоднократные отмены органами прокуратуры вынесенных постановлений о прекращении уголовного дела.
Оценив представленные материалы и обстоятельства продолжительности судебных слушаний, Европейский Суд установил, что власти Российской Федерации не обеспечили заявителю надлежащей правовой защиты, которая позволила бы ускорить судебный процесс или представить заявителю адекватного возмещение вреда, причиненного задержками, которые имели место. В частности, Европейский Суд отметил, что власти Российской Федерации не объяснили, какие меры для ускорения судебного рассмотрения уголовного дела предпринял Новочеркасский городской суд и как заявитель мог путем обращения в суд «получить возмещение, неважно превентивное или компенсационное», если основанием для такого обращения является принятие окончательного решения по уголовному делу, а такого решения не было принято в течение длительного времени, вплоть до рассмотрения жалобы заявителя в Европейском Суде.  Исходя из этого, Европейский Суд констатировал нарушение Российской Федерацией  статьи 13 Конвенции.

Информация о деле № 205/02 «Андрей Фролов против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 29 марта 2007 года)

29 июня 2007 г. вступило в силу вынесенное Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) постановление по жалобе № 205/02 «Андрей Фролов против России».
Данным постановлением Европейским Судом было признано нарушение российскими властями статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция), выразившееся в недостаточности представленного заключенному личного пространства в следственном изоляторе ИЗ-47/1 г. Санкт-Петербурга.
Европейский Суд отверг доводы властей Российской Федерации о том, что заявитель не использовал все доступные внутригосударственный средства правовой защиты, что он, в частности, не обжаловал условия его содержания под стражей в органы прокуратуры и другие уполномоченные государственные органы, а поэтому его жалоба является неприемлемой для рассмотрения в  Европейском Суде.
В этой связи Суд отметил, что российские власти не смогли объяснить, какие компенсации могли бы предложить прокурор или другие государственные органы заявителю, учитывая, что проблемы, возникшие в связи с содержанием заявителя под стражей, очевидно относятся к проблемам структурного характера и касаются не только лично заявителя (см. решение Европейского Суда по делу «Моисеев против Российской Федерации» от 9 декабря 2004 г. № 62936/00; решение Европейского Суда по делу «Калашников против Российской Федерации» от 18 сентября 2001 г. № 47095/99 и самое последнее Постановление Европейского Суда по делу «Мамедова против Российской Федерации» от 1 июня 2006 г. № 7064/05, § 57). Европейский Суд учел данные обстоятельства и счел, что данная жалоба не может быть отклонена на основании того, что заявитель не использовал все доступные внутригосударственные средства правовой защиты, и рассмотрел ее по существу.
Из обстоятельств дела следует, что 20 сентября 2001 г. Санкт-Петербургский городской суд приговорил заявителя к 16 годам лишения свободы за совершение нескольких грабежей, создании преступной группы и сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем, с отягчающими обстоятельствами.
Определением от 9 декабря 2002 г. Верховного Суда Российской Федерации приговор от 20 сентября 2001 г. оставлен без изменения, а жалоба заявителя – без удовлетворения. Верховный Суд Российской Федерации также указал, что Санкт-Петербургский городской суд законно отказал в применении в отношении заявителя постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 26 мая 2000 г. «Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов» из-за особой тяжести совершенных им преступлений.
С 21 января 1999 г. по 16 февраля 2003 г. заявитель содержался в следственном изоляторе ИЗ-47/1 в г. Санкт-Петербурге.
Европейский Суд отметил, что у сторон возникли разногласия по поводу действительных условий содержания заявителя в следственном изоляторе ИЗ-47/1 в г. Санкт-Петербурге, однако нет необходимости устанавливать достоверность всех показаний, поскольку Суд признал что имело место нарушение статьи 3 Конвенции на основании представленных фактов, которые в принципе, не оспариваются властями Российской Федерации.
Европейский Суд, основываясь на прецедентной практике, счел, что при рассмотрении дел, подобным данному, не во всех случаях следует строго применять принцип affirmanti incumbit probatio (заявивший должен доказать свое утверждение), поскольку в определенных случаях только органы власти соответствующего государства  имеют доступ к информации, способной подтвердить или опровергнуть утверждения о фактической наполняемости камер. Неспособность российских властей предоставить такую информации без удовлетворительного объяснения этому может привести к выводу об обоснованности утверждений заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу «Ахмет Озкан и другие против Турции» (Ahmet Ozkan and others v. Turkey) от 6 апреля 2004 г. № 21689/93, § 426).
В связи с изложенным и, учитывая что власти Российской Федерации не смогли убедительно объяснить свою неспособность предоставить соответствующую информацию, и что они, в принципе, признали, что камеры могли быть переполнены, Европейский Суд рассматривал вопрос о количестве заключенных, содержащихся в одной камере, на основании утверждений заявителя.
Европейский Суд, в частности, исходил из того, что  камеры, общей площадью 8 квадратных метров были оборудованы 6 спальными местами и в них обычно содержалось по 12-14 заключенных, и что последние, включая заявителя, были вынуждены делить спальные места и отдыхать по очереди. На каждого заключенного приходилось менее чем 0,7 квадратных метров площади. При этом, как указал Суд, в течение более чем четырех лет заявитель был круглосуточно ограничен рамками своей камеры, за исключение ежедневных одночасовых прогулок.
Комментируя нарушение властями Российской Федерации статьи 3 Конвенции, Европейский Суд отметил, что независимо от причин переполненности камер, на властях Российской Федерации лежит обязанность по организации пенитенциарной системы таким образом, чтобы обеспечить уважение достоинства заключенных, несмотря на финансовые или материально-технические трудности (см. Постановление Европейского Суда по делу «Мамедова против Российской Федерации» от 1 июня 2006 г. № 7064/05, § 63).
Европейский Суд указал, что по многим российским делам им устанавливалось нарушение властями Российской Федерации статьи 3 Конвенции, выразившееся в недостатке личного пространства, предоставленного заключенным (см. решение Европейского Суда по делу «Худоеров против Российской Федерации» (Khudoyorov v. Russia) № 6847/02, § 104 и последующие; «Лабзов против Российской Федерации» от 16 июня 2005 г. № 62208/00, § 44 и последующие; «Новоселов против Российской Федерации» от 2 июня 2005 г. № 66460/01, § 41 и последующие; «Майзит против Российской Федерации» (Mayzit v. Russia)от 20 января 2005 г. № 63378/00, § 39 и последующие; «Калашников против Российской Федерации» № 47095/99, ЕСПЧ 2002-VI, § 97 и последующие; «Пирс против Греции» (Peers v. Greece)№ 28524/95, ЕСПЧ 2001-III, § 69 и последующие).
Европейский Суд отметил, что власти Российской Федерации не представили ему каких-либо фактов или аргументов, позволяющих ему в данном деле прийти к иному выводу. При этом Европейский Суд  указал, что хотя в настоящем деле нет свидетельств того, что имелось прямое намерение унизить или оскорбить заявителя, однако обстоятельства его содержания в следственном изоляторе ИЗ-47/1 привели к страданиям и лишениям заявителя в такой степени, которая превышает неизбежный уровень страданий, неотъемлемо присущих заключению под стражу, и вызвали в заявителе чувства, способные унизить и оскорбить его.
На основании постановления Европейского Суда власти Российской Федерации обязаны выплатить заявителю 15000 евро в качестве компенсации морального вреда.
Заявитель жаловался также на нарушение его прав, гарантированных пунктом 1 статьи 6, статьей 7 Конвенции, выразившееся, по его мнению, в чрезвычайно долгом рассмотрении в отношении него уголовного дела, нарушении его процессуальных прав, в его ошибочном осуждении и неверном толковании и применении закона российскими судами, а также в неприменении к нему закона об амнистии.
Европейский Суд признал данную часть жалобы заявителя неприемлемой согласно пунктам 1, 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
Суд установил нарушение заявителем 6-месячного срока, установленного Конвенцией для подачи жалоб в Европейский Суд, и указал, что в его компетенцию не входит рассмотрение вопроса о фактических или юридических ошибках, допущенных национальными судами.
Относительно доводов о неприменении акта амнистии Европейский Суд обратил внимание на то, что заявитель не оспаривал установленные Уголовным кодексом Российской Федерации составы преступлений, за которые он был осужден, (ни во время совершения преступных деяний ни на момент судебного разбирательства). Эти положения закона были общедоступны, и их применение было достаточно ясным и предсказуемым для заявителя. Наказание, назначенное заявителю судом, не превышало максимального наказание, предусмотренного Уголовным кодексом Российской Федерации за преступления, в совершении которых заявитель был признан виновным. Европейский Суд указал также на то, что Конвенция не гарантирует право на применение закона об амнистии (см. решение Европейского Суда по делу «Пузинас против Литвы» (Puzinas v. Lithuania) от 13 декабря 2005 г., № 63767/00).

Информация о деле № 25550/05 «Королев против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 12 апреля 2007 года)

12 июля 2007 г. вступило в силу вынесенное 12 апреля 2007 г. Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) постановление по жалобе № 25550/05 «Королев против Российской Федерации» (далее – постановление).
Из обстоятельств дела следует, 6 декабря 2000 г. Кировский районный суд г. Екатеринбурга удовлетворил иск Королева В.П. о взыскании с отдела связи Уральского военного округа Российской Федерации денежных средств и присудил заявителю 3 135,20 рублей. Данное решение не было обжаловано в кассационном порядке и вступило в законную силу.
19 декабря 2000 г. Кировский районный суд г. Екатеринбурга на основании указанного решения выдал заявителю исполнительный лист и направил его копию ответчику.
18 февраля 2001 г. судебным приставом-исполнителем вынесено постановление об окончании исполнительного производства, а исполнительный лист возвращен взыскателю без исполнения, поскольку ответчик не располагал средствами для исполнения решения.
14 ноября 2003 г. решение Кировского районного суда
г. Екатеринбурга от 6 декабря 2000 г. (далее – решение
от 6 декабря 2000 г.) было исполнено, Управлением Федерального казначейства Министерства финансов Российской Федерации по Свердловской области на счет Королева В.П. были перечислены денежные средства в размере 3 135,20 рублей согласно платежному поручению № 215.
Суд отметил, что решение от 6 декабря 2000 г. оставалось неисполненным приблизительно в течение двух лет и одиннадцати месяцев. Суд указал, что уже неоднократно признавал нарушение властями Российской Федерации пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция) и статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции в делах, в которых поднимались вопросы аналогичные данному делу (см. дело «Бурдов против России», № 59498/00, пункт 19 и далее, ЕСПЧ 2002-III; Дело «Гиззатова против России», №5124/03, пункт 19 и далее, 13 января 2005 года; Дело «Герасимова против России», № 24669/02, пункт 17 и далее, 13 октября 2005 года). При этом Суд отметил, что власти Российской Федерации не представили никаких объяснений или аргументов, которые могли бы убедить Суд принять другое решение в данном деле.
Рассмотрев доводы властей Российской Федерации о том, что решение от 6 декабря 2000 г. не было исполнено в течение длительного времени в связи с отсутствием у отдела связи Уральского военного округа Российской Федерации необходимых денежных средств, Европейский Суд подчеркнул, что власти Российской Федерации не могут ссылаться на данную причину в качестве оправдания невыполнения судебного решения (см. дело «Плотниковы против России», №43883/02, пункт 23, 24 февраля 2005 года). Суд указал, что в результате неисполнения решения от 6 декабря 2000 г. в течение нескольких лет власти Российской Федерации нарушили право заявителя на справедливое судебное разбирательство и лишили его возможности получить деньги, которые он обоснованно ожидал получить.
Принимая во внимания указанные обстоятельства, Европейский Суд установил нарушение властями Российской Федерации пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции.
Европейский Суд обязал власти Российской Федерации в течение трех месяцев с момента вступления постановления в силу выплатить Королеву В.П. в возмещение морального вреда 2300 евро, и в возмещение судебных издержек 212 рублей.

Информация о деле № 1861/05 «Петров против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 10 мая 2007 года)

10 августа 2007 г. вступило в силу вынесенное 10 мая 2007 г. Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) постановление по жалобе № 1861/05 «Петров против Российской Федерации» (далее – постановление).
Из обстоятельств дела следует, что 30 апреля 2002 г. Тверской районный суд г. Москвы удовлетворил исковые требования Петрова С.М., признал его право на получение пенсии с учетом коэффициента 1,5, предусмотренного Законом Российской Федерации от 19 февраля 1993 г. № 4520-1 «О государственных гарантиях и компенсациях для лиц, работающих и проживающих в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях», обязал Военный комиссариат г. Москвы выплачивать заявителю пенсию с учетом названного коэффициента и взыскал с Военного комиссариата г. Москвы в пользу Петрова С.М. задолженность по пенсии за период с 1 июня 1993 г. по 30 апреля 2002 г. в размере 84 915 рублей 42 копеек. Данное судебное решение не было обжаловано в кассационном порядке и вступило в силу.
По жалобе военного комиссариата г. Москвы определением Президиума Московского городского суда от 20 мая 2004 г. решение Тверского районного суда г. Москвы от 30 апреля 2002 г. (далее – решение от 30 апреля 2002 г.) отменено, дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе суда.
Решением Тверского районного суда г. Москвы от 25 ноября 2004 г. в удовлетворении исковых требований Петрову С.М. отказано. В кассационном порядке решение не обжаловалось и вступило в силу
8 декабря 2004 г.
Европейский Суд констатировал нарушение властями Российской Федерации пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, выразившееся в отмене в порядке надзора вынесенного в пользу заявителя решения от 30 апреля 2002 г. и нарушение права заявителя на уважение его собственности.
Европейский Суд отметил, что с даты вступления решения суда в законную силу до даты, когда Военным комиссариатом г. Москвы инициирована процедура надзора, прошел довольно большой период времени – 18 месяцев. Надзорное производство в настоящем деле было возбуждено по новому Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации, который ограничил предельный срок подачи надзорной жалобы одним годом, однако, как подчеркнул Европейский Суд, переходные нормы, касающиеся вступления в силу нового Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации давали возможность для подачи надзорной жалобы на любое решение суда, вступившее в законную силу до 1 февраля 2003 г. В данном деле Военный комиссариат г. Москвы воспользовался предоставленной возможностью для обжалования решения от 30 апреля 2002 г., вступившего в силу 18 месяцами раньше.
Европейский Суд указал также, что вступившее в силу и обязательное для исполнения решение суда может быть отменено только при исключительных обстоятельствах, а не для единственной цели получить другое решение по делу (см. mutatis mutandis Ryabykh v. Russia, № 52854/99, п. 59 ECHR 2003-X , Pravednaya v.  Russia, № 69529/01, п. 25, 18 ноября 2004).
Суд подчеркнул, что полномочия вышестоящих судов на отмену или изменение вступивших в силу судебных решений должны использоваться для исправления фундаментальных ошибок. Простая возможность существования двух точек зрения по  вопросу, по мнению Европейского Суда, не является основанием для пересмотра судебного решения.
По мнению Европейского Суда, ситуации, когда вступившее в законную силу решение суда в пользу заявителя было отменено, можно было бы избежать, если бы Военный комиссариат г. Москвы подал кассационную жалобу в пределах установленного законодательством Российской Федерации десятидневного срока. Однако Военный комиссариат г. Москвы не воспользовался своим правом на подачу кассационной жалобы. Европейский Суд отметил, что власти Российской Федерации не указали на какие-либо исключительные обстоятельства, которые помешали Военному комиссариату г. Москвы предоставить свои аргументы районному суду при первоначальном рассмотрении дела либо подать кассационную жалобу.
На основании изложенного Европейский Суд, основываясь на своем прецедентном праве, установил, что власти Российской Федерации нарушили принцип правовой определенности и право заявителя на справедливый суд в соответствии с п. 1 статьи 6 Конвенции.
Европейский Суд указал также, что существование долга, подтвержденного вступившим в силу и обязательным для исполнения решением суда, обеспечивает выгодоприобретателя «законным ожиданием» того, что долг будет выплачен, и составляет собственность приобретателя по смыслу ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции. Европейский Суд указал, что отмена таких решений составляет нарушение права заявителя на уважение собственности (см. Brumaresku v. Romania, постановление от 28 октября 1999, Сборник Постановлений и Решений 1999-VII, п. 74, и Androsov v. Russia, № 63973/00 п. 69, 6 октября 2005).
Суд отметил, что благодаря решению суда от 30 апреля 2002 г. пенсия заявителя была значительно увеличена. Отмена данного решения, вступившего в законную силу, подорвала доверие заявителя к обязательности судебного решения и лишила его возможности получать деньги, которые он законно ожидал получить. Европейский Суд посчитал, что отмена решения суда от 30 апреля 2002 г. в порядке надзора, наложила чрезмерное бремя на заявителя, и признал нарушение властями Российской Федерации статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции.
Европейский Суд обязал власти Российской Федерации выплатить заявителю 2500 евро – в возмещение материального вреда, 2000 евро – в возмещение морального вреда, 2880 рублей – в возмещение судебных расходов и издержек.
Рассмотрев доводы заявителя о том, что у него не было эффективного внутреннего средства правовой защиты при отмене Президиумом Московского городского суда вступившего в законную силу решения суда от 30 апреля 2002 года, Европейский Суд отметил, что статья 13 Конвенции, как таковая, не гарантирует права на эффективные средства правовой защиты в отношении решений, вынесенных в порядке надзора, и один лишь факт того, решение высшего судебного органа не полежит дальнейшему пересмотру, не нарушает по своей сути вышеуказанную норму (см. Tregubenko v. Ukraine (реш.), № 61333/00, 21 октября 2003 г. и Sitkov v. Russia (реш.), № 55531/00, 9 ноября 2004 г.).
В этой связи Европейский Суд установил, что жалоба заявителя на нарушение российскими властями статьи 13 Конвенции несовместима ratione materiae с нормами Конвенции по смыслу п. 3 статьи 35, и отклонил ее.
Европейский Суд посчитал также, что факт установления того, что имело место нарушение права заявителя на справедливый суд непосредственным использованием процедуры пересмотра судебного решения в порядке надзора, исключает необходимость рассмотрения вопроса о том, были ли доступны заявителю процессуальные гарантии статьи 6 Конвенции в этих судебных разбирательствах (см. Ryabykh v. Russia, № 52854/99, п. 59 ECHR 2003-X). В связи с этим Европейский Суд отклонил жалобу заявителя на нарушение в отношении него п. 1 статьи 6 Конвенции в связи с процессуальными нарушениями в судебном заседании в Президиуме Московского городского суда.
По этой же причине Европейский Суд не посчитал необходимым рассматривать, были ли соблюдены требования статьи 6 Конвенции в последующем судебном разбирательстве, и отклонил жалобу заявителя в этой части в соответствии с п. 4 статьи 35 Конвенции.
Европейский Суд расценил необоснованными и бездоказательными доводы заявителя о нарушении властями Российской Федерации статей 14, 17 Конвенции, выразившиеся, по мнению заявителя, в том, что национальный суд допустил дискриминацию в отношении него и злоупотребил предоставленными ему полномочиями, и отклонил их в соответствии с пп.3, 4 статьи 35 Конвенции.

Информация о деле № 70142/01 «Дунаев против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 24 мая 2007 года)

24 августа 2007 г. вступило в силу вынесенное Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) постановление по жалобе № 70142/01 «Дунаев против России».
Вопрос о приемлемости названной жалобы рассматривался Европейским Судом отдельно и 2 февраля 2006 г. им вынесено по данному вопросу отдельное решение.
Европейский Суд признал неприемлемой жалобу заявителя на оставление Московским городским судом его надзорных жалоб на определение Басманного межмуниципального суда г. Москвы от 20 января 1998 г. и определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 18 марта 1998 г. без удовлетворения в связи с нарушением 6-месячного срока, установленного Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция), для подачи жалобы в Европейский Суд.
Кроме того, Европейский Суд признал неприемлемой жалобу заявителя в части нарушения его прав, предусмотренных статьей 8 Конвенции и статьей 1 протокола №1 к ней, выразившихся в уничтожении в 1995 г. его имущества в г. Грозном в результате проведения мер по разоружению незаконных вооруженных формирований в Чеченской Республике, в связи с отсутствием у Европейского Суда компетенции  ratione temporis по рассмотрению таких жалоб.
Однако Европейский Суд признал нарушение властями Российской Федерации права заявителя на справедливое судебное разбирательство, гарантированное пунктом 1 статьи 6 Конвенции, в связи с отказом судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда принять от заявителя дополнения к его кассационной жалобе и невозможностью для него представить свои доводы при разбирательстве дела судом кассационной инстанции 28 февраля 2001 г.
Европейский Суд отметил, что статья 6 Конвенции не обязывает договаривающиеся государства создавать суды апелляционной или кассационной инстанции, при этом, если такие суды существуют, то должны соблюдаться гарантии, предусмотренные данной статьей, относительно эффективного  права сторон на доступ к суду (см. дело «Бруалла Гомез де ла Торе против Испании», постановление от 19 декабря 2007 г., Отчеты в постановлениях и решениях 1997-VIII, стр. 2956, пункт 37; Дело «Козлика против Хорватии» № 29182/03, пункт 32, 2 ноября 2006 г.). Право на доступ к суду в силу своего характера должно регулироваться государством и может быть ограничено. Тем не менее, используемые ограничения не должны ограничивать доступ гражданина к суду способами и в объеме, которые нарушают сущность самого права (см. Дело «Креуз против Польши», № 28249/95, пункты 52-57, Дело «Лиакопулу против Греции», № 20627/04, пункты 19-25, 24 мая 2006 г.).
Европейский Суд указал, что представленная властями Российской Федерации копия дополнительной кассационной жалобы заявителя, которая, по информации российских властей, приобщена к материалам дела и рассмотрена Московским городским судом, не имеет официального штампа или другого официального знака, указывающего на дату получения или регистрации кассационной жалобы заявителя судом, и не содержит регистрационного номера. Кроме того, на данной копии имеется пометка «отказано», которая заверена подписью судьи.
На основании изложенного Европейский Суд счел доводы российских властей о принятии к рассмотрению дополнительной кассационной жалобы заявителя Московским городским судом неубедительными и констатировал, что Московский городской суд отказался принять к рассмотрению дополнительную кассационную жалобу заявителя от 27 февраля 2001 г., что власти Российской Федерации ограничили право на доступ заявителя к суду.
Европейский Суд также отметил, что несмотря на соответствующие запросы заявителя в судебные органы, российские власти не представили объяснений, на каком основании дополнительная кассационная жалоба заявителя от 27 февраля 2001 г. не была принята к рассмотрению. При этом Европейский Суд принял во внимание доводы заявителя, что фактически его дополнительная кассационная жалоба не рассматривалась.
На основании изложенного Европейский Суд пришел к выводу о нарушении властями Российской Федерации пункта 1 статьи 6 Конвенции.
На основании постановления Европейского Суда власти Российской Федерации обязаны выплатить заявителю 2000 евро в качестве компенсации морального вреда и 1 570 руб. 54 коп. – в счет возмещения судебных издержек.

Информация о деле № 27193/02 «Игнатов против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 24 мая 2007 года)

24 августа 2007 г. вступило в силу вынесенное Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) постановление по  жалобе № 27193/02 «Игнатов против Российской Федерации».
Данным постановлением Европейским Судом было признано нарушение российскими властями пункта 1 статьи 5, пункта 3 статьи 5 и пункта 4 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция).
Европейский Суд отметил, что заявитель обжаловал ряд постановлений, вынесенных российскими судами ранее, чем за 6 месяцев до момента подачи им жалобы (29 мая 2002 г.) в Европейский Суд. В связи с этим Европейский Суд расценил требования, перечисленные в жалобе и относящиеся к постановлениям российских судов, вынесенных до 17 декабря 2001 г, как устаревшие и подлежащие отклонению согласно  пунктам 1 и 4 статьи 35 Конвенции (см. дела Салманов против Российской Федерации (дек.), №. 3522/04 от 19 января 2006г.; Корчуганова против Российской Федерации, № 75039/01, § 44 от 8 июня 2006г.; а также Павлик против Словакии, № 74827/01, § 89 от 30 января 2007г. и дальнейшие ссылки на него).
Комментируя соблюдение пункта 1 статьи 5 Конвенции относительно законности содержания заявителя под стражей Европейский Суд учел позицию российских властей и установил, что содержание заявителя под стражей в период с 17 декабря 2001 г. по 12 июля 2002 г. было законным. Европейский Суд отметил, что прося о продлении срока предварительного заключения, Генеральный прокурор Российской Федерации действовал в рамках своих полномочий и нет оснований полагать, что эти действия противоречат нормам внутреннего права.
Европейский Суд также не установил нарушений пункта 1 статьи 5 Конвенции при вынесении Московским городским судом постановлений в период с 27 декабря 2002 г. по 18 августа 2003 г.
Вместе с тем Европейский Суд установил нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции, выразившееся в незаконном пребывании заявителя под стражей в период с 12 июля по 27 декабря 2002 г.
Европейский Суд указал на то, что в постановлениях Московского городского суда от 12 июля, 2 августа и 28 ноября 2002 г. и Верховного Суда Российской Федерации от 9 октября 2002 г. не было указано никаких оснований для продления срока предварительного заключения заявителя, а также не были установленными временные рамки для этих продлений.
В связи с этим Европейский Суд признал названные постановления не соответствующим требованиям ясности, предсказуемости и защищенности от самоуправства, которые являются базовыми элементами понятия «законности» в значении пункта 1 Статьи 5 Конвенции.
По мнению Европейского Суда, более 5 месяцев заявитель находился в неведении относительно оснований своего пребывания под стражей, пока Московским городским судом 27 декабря 2002 г. не было вынесено постановление о продлении срока содержания под стражей, в котором были указаны конкретные основания данного решения.
Комментируя нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции, выразившееся в длительности содержания заявителя под стражей, Европейский Суд отметил, что продление срока может быть оправдано только в случае, если того требуют интересы общества, которые, несмотря на презумпцию невиновности,  являются более приоритетными в сравнении с нормами уважения личной свободы. В первую очередь это относится к национальным судебным властям, которые в каждом конкретном случае должны убедиться, что сроки предварительного заключения находятся в установленных пределах.
В этой связи Европейский Суд отметил, что аргументы «за» и «против» не должны быть «общими и абстрактными» (см. дело Смирнова против Российской Федерации, №№ 46133/99 и 48183/99, § 63, ЕКПЧ 2003-IX). В случаях, когда закон подразумевает презумпцию невиновности в отношении причин продления срока содержания под стражей, существование конкретных фактов является более значимым, нежели демонстрация соблюдения принципа личной свободы  (см. дело Иличков против Болгарии, № 33977/96, § 84 в конце заключения, 26 июля 2001).
При оценке длительности содержания заявителя под стражей Европейский Суд исходил из того, что настаивание на обоснованном подозрении арестованного лица в совершении преступления  является обязательным условием законности предварительного заключения, но со временем теряет силу и российские суды должны решить, являются ли прочие основания, предоставленные российскими властями, достаточными для лишения свободы. Европейский Суд указал, что в случае, если такие основания признаны «обоснованными » и «достаточными», российский суды обязаны также решить, проявили ли соответствующие власти должную внимательность в отношении судопроизводства (Лабита, § 153).
Европейский Суд установил, что общая продолжительность содержания заявителя под стражей с момента его ареста (4 мая 2001 г.) до момента его осуждения (18 августа 2003 г.) составила 2 года, 3 месяца и 15 дней. Оценивая этот срок Европейский Суд учел то, что с 12 июля по 27 декабря содержание заявителя под стражей не соответствовало положениям пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. дела Горал против Польши, № 38654/97,   §§ 58 и 61 от 30 октября 2003 г. и Стаатис, см. выше, §§ 81-85).
Европейский Суд признал, что изначально содержание заявителя под стражей было подкреплено обоснованным подозрением в коррупции и взяточничестве. В своем постановлении от 7 мая 2001 г. прокурор г. Москвы указал на тяжесть выдвигаемых обвинений и необходимость проведения дальнейшего расследования, а также на необходимость проведения превентивных мероприятий во избежание влияния заявителя на ход правосудия и, как следствие, помещение его под стражу. На этой стадии процесса указанные причины были достаточными для обеспечения правомерности заключения под стражу (см. дело Худоерова, § 176).
Однако, со временем эти основания неизбежно стали менее значимыми. Европейский Суд отметил, что с 7 мая 2001 г. срок содержания заявителя под стражей продлялся 13 раз. Каждый раз при продлении срока либо рассмотрении правомерности данного решения, судебные власти вновь указывали на тяжесть выдвигаемых обвинений в качестве основного фактора риска сокрытия заявителя от правосудия, посягательства на него либо попыток исказить ход его отправления.
Европейский Суд указал, что уполномоченные государственные органы Российской Федерации не представили в своих постановлениях ни одного достаточного обоснования того, что заявитель в случае выхода из под стражи будет пытаться исказить ход отправления правосудия, не предоставили конкретных фактов, подтверждающих соответствующие выводы, и не предложили альтернативных «мер пресечения», а продляли срок содержания заявителя только лишь на основе тяжести вменяемых заявителю в вину преступлений.
На основании изложенного Европейский  Суд пришел к выводу, что решения о продлении сроков содержания под стражей не были основаны на детальном анализе всех относящихся к делу фактов.
Относительно нарушений пункта 4 статьи 5 Конвенции, выразившееся в длительности отправления правосудия и ненадлежащего рассмотрения жалоб  заявителя на постановления  от 20 сентября и 29 сентября 2002 г., Европейский Суд отметил, что рассмотрение прошений заявителя об освобождении и жалоб на постановления занимало у судов примерно 70, 84, 67, 180, 80, 146, 81 и 60 часов и отсутствуют основания полагать, что причиной таких задержек были подаваемые заявителем жалобы и прошения. Европейский Суд указал, что эти 8 периодов не могут быть расценены как отвечающие требованиям «быстроты», упомянутым в пункте 4 статьи 5 Конвенции  (см., например, дела Мамедова против Российской Федерации, № 7064/05, § 96 от 1 июня 2006; Худоеров, §§ 198 и 203 и Ребок против Словении  №. 29462/95, §§ 85-86, ЕКПЧ 2000-XII, где     20-дневные сроки рассмотрения не были расценены как «быстрые»).
Европейский Суд также отметил, что признание заявителя виновным в совершении преступления и зачтение ему срока досудебного содержания под стражей в приговоре в целом, не может быть оправданием неспособности оперативно рассмотреть прошения и жалобы (см. дело Беднов против России, №. 21153/02, § 33 от 1 июня 2006 г.).
Европейский Суд установил нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции при рассмотрении Преображенским районным судом г. Москвы жалоб заявителя на постановления Генерального прокурора Российской Федерации от 20 марта 2002 г.
Европейский Суд отметил, что 1 июля 2002 г. Преображенским районным судом г. Москвы было вынесено постановление об отказе в удовлетворении жалоб заявителя, касающихся продления срока содержания его под стражей в связи с вступлением в силу нового Уголовного процессуального кодекса Российской Федерации.
Европейский Суд отметил, что пункт 4 Статьи 5 гарантирует арестованному или содержащемуся под стражей лицу рассмотрение его дела в соответствии с процессуальными мерами, признанными «необходимыми» в соответствии с положениями Конвенции. Это значит, что компетентный судебный орган обязан изучить не только соответствие процессуальным требованиям внутреннего права, но и обоснованность подозрения, ставшего основанием ареста, законность ареста и последующего содержания под стражей  (см. дело Грауслис против Литвы, № 36743/97, § 53 от 10 октября 2000 г.). Для достижения соответствия требованиям пункта 4 Статьи 5 Конвенции, «рассмотрение законности содержания под стражей» должно соответствовать как основному, так и процессуальному внутреннему праву, кроме того, соответствовать целям статьи 5 Конвенции, в частности, защите людей от самоуправства (см. дело Кеус против Нидерландов, постановление от 25 октября 1990 г., Серия А. №. 185 C, § 24).
По мнению Европейского Суда, уполномоченные органы Российской Федерации не предоставили ни одного акта внутреннего права, позволяющего Преображенскому районному суду г. Москвы отказывать в рассмотрении жалоб заявителя.
Поскольку заявитель не представил Европейскому Суду требований о присуждении справедливой компенсации в обозначенный срок, он не присудил ему никакой компенсации.

Информация о деле № 28957/02 «Пшевечерский против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 24 мая 2007 года)

24 августа 2004 г. вступило в силу вынесенное Европейским Судом по правам человека (далее-Европейский Суд) постановление по жалобе №28957/02 «Пшевечерский против России».
Европейский Суд признал нарушение  властями Российской Федерации § 3 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных сво¬бод (далее — Конвенция), а именно,  права заявителя на осуждение в течение определенного периода времени, а также права быть отпущенным до начала суда.
На основании постановления Европейский  Суд обязал власти Россий¬ской Федерации выплатить  Пшевечерскому Ю.А. 5000 (пять тысяч) евро в качестве компенсации морального вреда.
Европейский Суд установил, что 24 мая 1999г. заявитель был задержан по подозрению в совершении преступления, предусмотренного статьей 152 Уголовного кодекса Российской Федерации (торговля несовершеннолетними), и прокурором г. Москвы в отношении него была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу с учетом тяжести вменяемого заявителю в вину деяния, а также того, что он мог скрыться от следствия и суда и помешать установлению истины по делу.
Европейский Суд признал, что первоначально содержание заявителя под стражей было обоснованным, поскольку подкреплялось собранными по делу доказательствами и следственные органы действовали в рамках своих полномочий.
Срок содержания заявителя под стражей продлевался: прокурором    г. Москвы — до 23 ноября 1999г., заместителем Генерального прокурора Российской  Федерации — до 24 ноября 1999г. На соответствующие постановления  заявителем были поданы жалобы в Тверской районный суд, однако последним они были оставлены без удовлетворения. При этом Тверской районный суд сослался на тяжесть предъявленного заявителю обвинения и данные о личности заявителя (отсутствие постоянного места жительства и работы). В дальнейшем срок содержания  Пшевечерского Ю.А. под стражей продлевался заместителем Генерального прокурора Российской Федерации до 24 февраля 2000г. и до 24 мая 2000г. соответственно.
По ходатайству прокурора г. Москвы Московским городским су¬дом срок содержания заявителя под стражей был продлен 20 ноября 2000г. на шесть месяцев (до 24 мая 2001г.) в целях ознакомления с материалами уголовного дела. При этом, названное заявителем требование об освобождении его из-под стражи в связи с его нежеланием знакомиться с материалами дела было отклонено судом как несостоятельное, поскольку он не вообще отказывался от ознакомления с материалами дела, а от ознакомления с ними в отсутствие адвоката.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Россий¬ской Федерации (далее — Судебная коллегия), рассмотрев жалобу заявителя на постановление Московского городского суда, оставила его без изменения. Судебная коллегия пришла к выводу, что «отказ заявителя знакомиться с материалами дела в отсутствие защитников не свидетельствует о том, что заявитель не желает знакомиться с ними и в присутствии своих адвокатов», а также обосновала необходимость содержания заявителя под стражей тяжестью предъявленных заявителю обвинений и тем, что он может скрыться от следствия и суда и воспрепятствовать установлению истины по делу.
Европейский суд, констатируя нарушение Конвенции, указал, что  власти Российской Федерации, продлевая сроки содержания заявителя под стражей, каждый раз обосновывали это одними и теми же обстоятельствами — тяжестью предъявленных обвинений, данными о личности заявителя, отсутствием у него постоянного места жительства и работы. Вместе с тем, по мнению Европейского Суда,  эти основания не являлись достаточными для  решения вопроса о продлении сроков содержания под стражей (в том числе, в целях ознакомления с материа¬лами дела), поскольку не были подкреплены конкретными фактами.
По результатам судебного слушания уголовное дело по обвине¬нию Пшевечерского Ю.А. 24 мая 2001г. было возвращено Московским городским судом  в Московскую городскую прокуратуру для дополнительного расследования и 30 декабря 2003г. прекращено в связи с отсутствием  в действиях заявителя состава преступления.
При таких обстоятельствах Европейский Суд констатировал, что органы государственной власти  Российской Федерации не смогли предоставить «достаточных» и «соответствующих» оснований полагать, что освобождение заявителя из-под стражи противоречило бы интересам правосудия и вынес названное выше постановление.
На основании постановления Европейского Суда власти Российской Федерации обязаны выплатить заявителю 5000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Информация о деле № 43626/02 «Виктор Коновалов против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 24 мая 2007 года)

24 мая 2007 года Европейским судом по правам человека (далее – Европейский Суд) вынесено постановление по жалобе № 43626/02 «Виктор Коновалов против России», которое вступило в силу 24 августа 2007 года.
Европейский Суд установил нарушение властями Российской Федерации статьи 1 Протокола № 1 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция), выразившееся в незаконном вмешательстве в право заявителя на уважение его собственности.
30 июля 1999 года постановлением заместителя начальника Подольской таможни заявитель был привлечен к ответственности в виде взыскания стоимости автомобиля заявителя за нарушение ч. 1 ст. 271 Таможенного Кодекса Российской Федерации.
30 августа 1999 года службой судебных приставов г. Подольска было возбуждено исполнительное производство в соответствии со ст. 9 Федерального закона от 21 июля 1997 года № 119-ФЗ «Об исполнительном производстве».
Европейский Суд констатировал (и это не оспаривалось властями Российской Федерации), что в процессе исполнительного производства  имел место ряд нарушений названного Федерального закона.
21 августа 1999 года Коновалов В.А. обжаловал действия Подольской таможни в Мещанский межмуниципальный суд г. Москвы. Однако, как отметил Европейский Суд, в нарушение законодательства об исполнительном производстве, оно не было приостановлено на период обжалования заявителем законности действий таможенных органов, поскольку Подольская таможня, получившая 24 сентября  1999 года уведомление об обращении заявителя в судебные органы, не проинформировала об этом службу судебных приставов г. Подольска.
Европейский Суд установил также, что в нарушение п. 4 ст. 9 Федерального закона «Об исполнительном производстве» Коновалов В.А. не был уведомлен о возбуждении исполнительного производства службой судебных приставов, в нарушение ст. 29 упомянутого Федерального закона заявителю не разъяснилось его право на участие в исполнительном производстве, судебный пристав четырежды снижал продажную цену автомобиля, не уведомляя при этом ни заявителя, ни таможенные органы.
Автомобиль, ранее принадлежащей заявителю и изъятый в качестве вещественного доказательства  за нарушение таможенных правил, был продан ООО «Климовское юридическое агентство», которому судебным приставом передано право на продажу транспортного средства заявителя, после истечения 2-х месячного срока, отведенного законодательством об исполнительном производстве на реализацию имущества в счет обеспечения оплаты наложенного взыскания. В течение 2-х месяцев с момента ареста автомобиля мнение  Коновалова В.А. об оставлении данного транспортного средства за собой не выяснялось, никаких мер к возврату автомашины собственнику не принималось. Европейский Суд указал, что неуведомление заявителя о начале производства, затрагивающего его имущество, и лишение его возможности принять эффективное участие в исполнительном производстве должно рассматриваться как наиболее серьезное упущение, которое нарушает гарантии, предусмотренные Статьей 1 Протокола № 1 к Конвенции.
Европейский Суд счел неубедительными доводы властей Российской Федерации о том, что нарушение законодательства об исполнительном производстве не затронуло имущественные права заявителя, поскольку штраф за нарушение таможенных правил был наложен на заявителя законно. Данный довод основывался на предположении, что заявитель потерял бы право собственности на свой автомобиль вне зависимости от порядка проведения исполнительного производства. Однако Европейский Суд отметил, что подобные утверждения  властей Российской Федерации не имеют под собой законных оснований. В этом контексте он указал, что заявитель был обязан оплатить государству определенную денежную сумму в размере стоимости автомобиля, при этом автомобиль лишь служил вещественным доказательством, арестованным в процессе нарушения таможенных правил. Если бы заявитель заплатил наложенное на него взыскание в виде штрафа  после процедуры обжалования, он был бы восстановлен в правах на свой автомобиль. В данном случае заявителю не была предоставлена возможность заплатить штраф деньгами, поскольку автомобиль заявителя был продан, когда еще жалоба находилась на рассмотрении в суде. В этой связи Европейский Суд посчитал, что взыскание автомобиля в качестве обеспечения оплаты штрафа, приравнивается к временному ограничению его использования и, таким образом, попадает под действие второго пункта Статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции о «контроле за использованием имущества» (см. Дело «Эйр Кэнада против Великобритании», решение от 5 мая 1995 года, Серия А        № 316 A, пункт 34). Аналогичные подходы применены Европейским Судом к передаче автомобиля судебному приставу, которая, по его мнению, не предусматривала переход права собственности, поскольку исполнительное производство могло быть остановлено в любой момент и автомобиль мог быть возвращен заявителю. Преждевременная продажа автомобиля заявителя и выявленные нарушения исполнительного производства, которые не отрицались властями Российской Федерации, представляли собой вмешательство в право собственности заявителя.
На основании изложенного Европейский Суд установил, что это вмешательство было осуществлено в нарушение закона, а, следовательно, имело место нарушение статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции.
Европейский Суд не присудил заявителю никакой справедливой компенсации, поскольку им не было представлено Суду соответствующих письменных требований и подтверждающих документов.

Информация о деле № 74286/01 «Ларин и Ларина против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 7 июня 2007 года)

7 сентября 2007 г. вступило в силу вынесенное 7 июня 2007 г. Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) постановление по жалобе № 74286/01 «Ларин и Ларина против Российской Федерации».
Рассматривая вопрос о приемлемости жалобы, Европейский Суд отверг доводы заявителя о том, что срок для подачи жалобы начинает течь с момента принятия окончательного решения судом надзорной инстанции и отметил, что пересмотр дела в порядке надзора не является внутригосударственной формой обжалования, которую необходимо исчерпать заявителю на основании пункта 1 статьи 35 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция). В связи с этим Европейский Суд указал, что срок на подачу жалобы в Европейский Суд начинается с даты вынесения постановления суда кассационной инстанции, в рассматриваемом случае – с 1 августа 2000 г.
Вместе с тем, Европейский Суд отметил, что в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда, при отсутствии уведомления истца о дате судебного разбирательства, срок на подачу жалобы начинает течь с даты передачи истцу копии соответствующего судебного постановления (Папахелас против Греции, жалоба № 31423/96, Паулеску против Румынии, жалоба № 34644/97).
Европейский Суд принял во внимание отсутствие заявителей в суде кассационной инстанции 1 августа 2000 г. по причине их неуведомления надлежащим образом и то, что заявители были ознакомлены с судебным постановлением только 23 августа 2000 г. и постановил, что срок на подачу жалобы начинается с даты получения заявителями указанного судебного постановления, то есть с 23 августа 2000 г.
Учитывая указанные обстоятельства, Европейский Суд отклонил доводы властей Российской Федерации о том, что жалоба подана с нарушением установленного срока и признал ее приемлемой по смыслу статьи 35 Конвенции.
В постановлении Европейский Суд признал необоснованной и отклонил на основании статьи 35 Конвенции жалобу заявителей в части невыплаты им пенсии в той сумме, которая, по мнению заявителей, положена им по закону.
Европейский Суд указал, что заявители ссылаются, по существу, на статью 1 Протокола № 1 к Конвенции. Основываясь на прецедентной практике, Европейский Суд подчеркнул, что понятие «имущество» в статье 1 Протокола № 1 к Конвенции имеет самостоятельное значение и обозначает «существующее имущество». В связи с этим, Европейский Суд отметил, что законодательство Российской Федерации и иные национальные юридические акты не гарантирует заявителям права, на которое они ссылаются. Напротив суды Российской Федерации в своих решениях от 30 июня и 1 августа 2000 г. оставили требования заявителей без удовлетворения.
Вместе с тем в постановлении Европейский Суд установил нарушение властями Российской Федерации пункта 1 статьи 6 Конвенции выразившееся, по мнению Европейского Суда, в непредоставлении заявителям возможности присутствовать на заседании суда кассационной инстанции.
В постановлении Европейский Суд указал, что пункт 1 статьи 6 Конвенции гарантирует каждому право на справедливое и публичное судебное разбирательство и закрепляет фундаментальный принцип состязательности.
Европейский Суд отметил, что неявка сторон в кассационную инстанцию не препятствует рассмотрению дела и не является нарушением пункта 1 статьи 6 Конвенции. Этот вывод согласуется с прецедентной практикой Европейского Суда, который неоднократно отмечал, что если публичное слушание имело место в суде первой инстанции, и заявитель участвовал в нем, то непредоставление заявителю возможности явиться в кассационную инстанцию не является нарушением пункта 1 статьи 6 Конвенции (см. Bulut v. Austria, Хельмерс против Швеции).
Однако, по мнению Европейского Суда, при любом положении дела концепция справедливого судебного разбирательства равно как и принцип состязательности, закрепленные Конвенцией, гарантируют сторонам, участвующим в процессе, право ознакомиться со всеми представленными в суд кассационной инстанции доказательствами и замечаниями и ответить на них (Kress v. France, жалоба № 39594/98).
Изучив материалы по жалобе № 74286/01 «Ларин и Ларина против Российской Федерации», представленные заявителями и властями Российской Федерации, Европейский Суд пришел к выводу, что заявители не были надлежащим образом проинформированы о проведении заседания судебной коллегии по гражданским делам Владимирского областного суда
1 августа 2000 г. и им не была предоставлена возможность ознакомиться с доводами ответчика и при необходимости направить свои письменные возражения на них.
Европейский Суд принял во внимание, что, рассматривая дело в качестве суда кассационной инстанции 1 августа 2000 г., Владимирский областной суд не был ограничен проверкой только законности решения, принятого Муромским городским судом Владимирской области 30 июня 2000 г., но и рассматривал новые доказательства и факты, проверяя обоснованность решения.
Таким образом, учитывая характер процесса во Владимирском областном суде, невозможность для заявителей получить замечания ответчика и представить свои возражения письменно или на открытом заседании 1 августа 2000 г., а также отсутствие доказательств того, что истцы отказались от гарантируемого им Конвенцией права на состязательный процесс, Европейский Суд установил нарушение права заявителей на справедливое судебное разбирательство.

Информация о деле № 2993/03 «Акалинский против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 7 июня 2007 года)

7 сентября 2007 г. вступило в силу вынесенное 7 июня 2007 г. Европейским Судом по правам человека постановление по жалобе
№ 2993/03 «Акалинский против Российской Федерации».
Европейский Суд установил нарушение властями Российской Федерации статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статьи 1 Протокола № 1 к ней (далее – Конвенция), выразившееся в пересмотре президиумом Читинского областного суда от 26 июня 2003 года в порядке надзора вынесенных в пользу заявителя Чернышевским районным судом Читинской области (далее – судебные решения) вступивших в законную силу судебных решений о взыскании единовременного пособия в связи с утратой профессиональной трудоспособности.
Европейский Суд отметил, что право на судебное разбирательство, гарантированное пунктом 1 статьи 6 Конвенции, должно толковаться в свете преамбулы к Конвенции, в которой верховенство права признается частью общего наследия Договаривающихся государств. Суд указал, что одним из основополагающих аспектов верховенства права является принцип правовой определенности, который, среди прочего, требует, чтобы принятое судами окончательное решение не могло быть оспорено   (см. Брумареску против Румынии (ЖК), № 28342/95, §61, ECHR 1999-VII).
Суд неоднократно указывал, что правовая определенность предполагает уважение принципа res judicata, то есть принципа недопустимости повторного рассмотрения однажды решенного дела, который закрепляет, что ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в законную силу решения только в целях проведения повторного слушания и принятия нового решения. Полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления фундаментальных судебных ошибок. Пересмотр не может считаться скрытой формой обжалования, основанием для него не может являться лишь возможное наличие двух точек зрения по одному вопросу. Отступления от этого принципа оправданны, только когда они являются обязательными в силу обстоятельств существенного и непреодолимого характера (см. mutatis mutandis, «Ryabykh v. Russia», no. 52854/99, § 52 ECHR-2003-X; и Праведная против России, № 69529/01, §25, 18 ноября 2004)).
Европейский Суд отметил, что 16 октября 2002 года Чернышевский районный суд удовлетворил иск заявителя и присудил ему к выплате денежные средства, представляющие собой компенсацию за материальный и моральный ущерб. Решение суда не было оспорено и вступило в законную силу. Президиум Читинского областного суда 29 июня 2003 года отменил названное решение Чернышевского районного суда, в части, касающейся взыскания в пользу заявителя с Читинского регионального отделения Фонда социального страхования единовременного пособия в связи с утратой профессиональной трудоспособности, и отказал заявителю в удовлетворении иска в данной части.
Европейский Суд подчеркнул, что он неоднократно устанавливал факт нарушения «права на суд», гарантированное статьей 6 § 1 Конвенции во многих российских делах, в которых судебные решения, ставшие окончательными и обязательными к исполнению, впоследствии отменяются судом более высокой инстанции по заявлению государственного должностного лица или стороны по делу в случаях, когда таковые не воспользовались стандартной процедурой обжалования (см. «Россельтранс протии России», № 60974/00, §§ 27 – 28, 21 июля 2005, «Волкова против России», № 48758/99, §§ 34 – 36, 5 апреля 2005, Рябых, уже цитировавшееся выше, §§ 54 – 56; «Борщевский против России», №  14853/03, § 46, 21 сентября 2006; и «Нелюбин против России»).
Суд указал, что право на правовую определенность будет иллюзорным, если внутренняя правовая система будет допускать отмену окончательного решения высшей инстанцией по заявлению государственного чиновника (см. «Ryabykh v. Russia», § 54-56 упомянутое выше) и констатировал нарушение российскими властями статьи 6 § 1 Конвенции.
В отношении доводов заявителя о процедурных нарушениях при рассмотрении дела в суде надзорной инстанции Европейский Суд указал, что поскольку им уже признано нарушение властями Российской Федерации права заявителя на справедливый суд, нет необходимости рассматривать вопрос о том, были ли соблюдены процессуальные гарантии, предусмотренные статьей 6 Конвенции (см. дело Рябых, § 59, и Волковой § 39).
Европейский Суд также отметил, что наличие долга, подтвержденного юридически обязательным и подлежащим непременному исполнению судебным решением, предоставляет лицу, в пользу которого оно было вынесено, «законное ожидание» того, что долг будет выплачен, и что он является его «имуществом» по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Отмена такого судебного решения представляет собой вмешательство в право лиц на беспрепятственное пользование имуществом (см. среди прочих постановление Европейского Суда по делу «Androsov v. Russia», N 63973/00, § 69, 6 октября 2005 г.).
Таким образом, Европейский Суд установил, что заявителю, лично не допустившему никаких нарушений, воспрепятствовали в получении им первоначально присужденного вознаграждения, решение о котором было принято Чернышевским районным судом Читинской области.
При данных обстоятельствах Европейский Суд счел, что отмена судебных решений в порядке надзора возложила на заявителя чрезмерное бремя, и, следовательно, она является несовместимой с положениями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Таким образом, Суд постановил, что имело место нарушение властями Российской Федерации положений статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.
В отношении поданной заявителем жалобы  на нарушение властями Российской Федерации статьи 13 Конвенции, Европейский Суд подчеркнул, что статья 13 не гарантирует права на обжалование судебного решения, вынесенного в порядке надзора, а факт того, что постановление высшего органа судебной власти не подлежит дальнейшему обжалованию, не нарушает положения названной статьи Конвенции (см. «Юрий Романов против России», № 69341/01, § 55,
25 октября 2005 года; «Трегубенко против Украины (dec.), № 61333/00, 21 октября 2003 года и «Ситков против России», (dec.), № 55531/00,
9 ноября 2004 года). В этой связи Европейский Суд  постановил, что жалоба заявителя о нарушении статьи 13 Конвенции является несовместимой ratione materiae с положениями статьи 35 Конвенции и подлежит отклонению.
Европейский Суд рассмотрел также изложенные в жалобе доводы заявителя о том, что судебное разбирательство, которое привело к вынесению решения от 16 октября 2002 года,  было несправедливым (в том смысле, что Чернышевский районный суд неправильно применил закон и не присудил ему компенсацию в полном объеме), и о том, что существующая в Российской Федерации система начисления и выплаты компенсаций за ущерб, причиненный профессиональным заболеванием, несовершенна. Европейский Суд указал, что жалоба в этой части не выявляет каких-либо нарушений прав и свобод, предусмотренных Конвенцией и Протоколами к ней, и является необоснованной по смыслу статьи 35 Конвенции.
Европейский Суд, обязал  власти  Российской Федерации выплатить Акалинскому В. Д: 752 рубля – в счет возмещение материального ущерба, 1500 евро – в счет возмещение морального вреда, 138 рублей – в счет возмещение судебных издержек.

Информация о деле № 30138/02 «Нурмагомедов против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 7 июня  2007 года)

7 сентября 2007 года вступило в силу вынесенное 7 июня 2007 года Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) постановление по жалобе № 30138/02 «Нурмагомедов против Российской Федерации».
По вопросу приемлемости жалобы Нурмагомедова Т.С. Европейский Суд вынес отдельное решение, в котором согласился с мнением властей Российской Федерации о том, что ряд доводов заявителя не подлежит рассмотрению Европейским Судом.
Суд, в частности, отверг изложенные в жалобе заявителя доводы о необеспечении властями Российской Федерации надлежащих условий содержания под стражей в следственных изоляторах г. Тюмени, Воркуты и Печеры, а также в исправительной колонии № 222-35/2 г. Емвы.
Европейский Суд отметил, что в той мере, в которой жалоба заявителя относится к условиям содержания его под стражей до ноября 2001 года, она подана с нарушением шестимесячного срока ее подачи и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция).
Суд согласился с мнением властей Российской Федерации о том, что в исправительной колонии 222-35/2 г. Емвы осужденным обеспечивались адекватные условия для проживания, достаточная площадь на одного осужденного, а также доступ к коммунально-бытовым услугам.
Европейский Суд отметил, что для того, чтобы ненадлежащее обращение представляло собой нарушение статьи 3 Конвенции, оно должно достигнуть минимального уровня жестокости (см. постановление Европейского Суда по делу «Прайс против Соединенного Королевства», № 33394/96, § 24, ECHR 2001-VII). Суд счел, что предполагаемое отсутствие реакции со стороны властей Российской Федерации на жалобы заявителя не доставило ему ни страдания, ни унижения в той мере, чтобы представлять собой «бесчеловечное и унижающее достоинство» обращение по смыслу статьи 3 Конвенции. В этой связи Суд постановил, что данная часть жалобы является неприемлемой и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
Суд указал, что низкая оплата труда, задержки в перечислении средств на наличные счета осужденных и в обработке почты не регулируются положениями статьи 3 Конвенции. Исходя из этого, Суд признал жалобу заявителя в этой части явно необоснованной и отклонил ее в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
Жалоба заявителя в части нарушения его права на кассационное обжалование приговора Печорского городского суда Республики Коми от 16 ноября 2000 г. (в связи с поздним представлением копии приговора) была также отклонена Судом в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции как поданная заявителем с нарушением шестимесячного срока для подачи жалоб в Европейский Суд.
Рассмотрев по существу доводы заявителя о нарушении российскими властями статьи 6 Конвенции, Европейский Суд установил следующее.
Заявитель утверждал, что производство по приведению вынесенного в отношении него приговора в соответствии с новым законодательством было осуществлено с нарушением принципов справедливости и публичности.
Из обстоятельств дела следует, что Нурмагомедов Т.С. был осужден 11 апреля 1991 года Кочубеевским районным народным судом Ставропольского края по пунктам «а», «б», «е» части 2 статьи 146 и статьи 210 УК РСФСР к 8 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовой колонии усиленного режима. Судом кассационной инстанции дело рассмотрено 29 мая 1991 года, приговор оставлен без изменения, жалобы Нурмагомедова Т.С. и других — без удовлетворения.
Приговором Печорского федерального городского суда Республики Коми от 16 ноября 2000 г. Нурмагомедов Т.С. осужден по статье 133-1 УК РСФСР (за уклонение от отбывания наказания) к 6 месяцам лишения свободы. На основании статьи 41 УК РСФСР к вновь назначенному наказанию частично присоединено неотбытое наказание по приговору Кочубеевского районного суда от 11 апреля 1991 г. и окончательно назначено 4 года 7 месяцев лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима. Срок наказания исчисляется с 29 августа 2000 года. В кассационном порядке дело не рассматривалось.
По представлению заместителя прокурора Республики Коми судья Княжпогостского суда Республики Коми постановлением от 28 июня      2002 г. привел приговор Кочубеевского суда от 11 апреля 1991 г. в отношении заявителя в соответствии с Уголовным кодексом Российской Федерации. При этом постановлено считать Нурмагомедова Т.С. осужденным по пунктам «а», «в», «г» части 2 статьи 162 УК РФ к 8 годам лишения свободы, без ссылки, с конфискацией имущества. Из приговора исключено отягчающее ответственность обстоятельство – нахождение заявителя в состоянии алкогольного опьянения. Заявитель судом в заседание не вызывался.
На указанное постановление прокурором Республики Коми в Президиум Верховного Суда названной республики 17 октября 2003 года внесено надзорное представление с постановкой вопроса о его отмене и направлении материала в отношении Нурмагомедова Т.С. на новое судебное рассмотрение в связи с нарушением права осужденного на участие в судебном разбирательстве.
Повторное заседание Княжпогостского суда Республики Коми состоялось 11 декабря 2003 года с участием осужденного Нурмагомедова Т.С., и из приговора Кочубеевского суда от 11 апреля 1991 г. было исключено обстоятельство, отягчающее наказание – совершение преступления в состоянии алкогольного опьянения. Мера наказания (8 лет лишения свободы) осталась та же.
Европейский Суд указал, что в соответствии с прецедентной практикой уголовное обвинение считается «предъявленным», когда подсудимый окончательно признан виновным и приговор становится окончательным (Т против Великобритании, № 24724/94). Кроме того, Европейский Суд отметил, что согласно установленному прецедентному праву, статья 6 Конвенции не предусматривает рассмотрение дела в отношении отклоненного ходатайства по существу пересмотра судебного дела. Только новое рассмотрение дела, после согласия на пересмотр, может быть признано подпадающим под положения статьи 6 Конвенции (см. дело «Никитин против Российской Федерации», 20 июля 2004 г.,  N 50178/99, § 60).
По мнению Европейского Суда, обвинение в отношении заявителя стало окончательным 29 мая 1991 г. после оставления приговора в силе судом кассационной инстанции. При вынесении приговора от 11 апреля 1991 г. Кочубеевский народный суд Ставропольского края принял во внимание все обстоятельства имеющие значение для дела, в том числе состояние алкогольного опьянения, в котором находился заявитель при совершении преступления. Таким образом, приговор в отношении заявителя был вынесен с соблюдением требований статьи 6 Конвенции.
Европейский Суд отметил, что судебное производство по пересмотру приговора в связи с необходимостью приведения его в соответствие с новым Уголовным кодексом Российской Федерации само по себе не означает, что имело место «предъявление новых уголовных обвинений».
Суд обратил внимание на то, что Княжпогостскому районному суду Республики Коми при пересмотре приговора по названным основаниям надлежало исключительно сопоставить состав преступления, установленный в первоначальном приговоре, с составом преступления, предусмотренном в УК РФ, и привести приговор в соответствие с нормами нового уголовного законодательства. Проводить самостоятельную оценку фактов, отличную от первоначального приговора, или квалифицировать преступление суд был не вправе. Как указал Суд, данное производство не касалось правомерности осуждения заявителя и подразумевало исключительно математические подсчеты, полностью исключая какую-либо оценку со стороны суда. Кроме того, Европейский Суд счел, что данное производство не являлось принципиальным для решения вопроса о праве заявителя на свободу и, следовательно, не касалось установления его гражданских прав и обязанностей (см. дело «Аертс против Бельгии», 30 июля 1998 г., Сборник постановлений и решений 1998-V, § 59).
Европейский Суд также отметил, что производство, которое обжаловал заявитель, выходит за сферу применения статьи 6 Конвенции и не установил нарушения данной статьи.
При оценке доводов заявителя о том, что обработка его корреспонденции намеренно задерживалась администрацией колонии и ему чинились препятствия в переписке с Европейским Судом в нарушении статьи 8 Конвенции, Суд принял во внимание, что представленные заявителем письменные жалобы, указывающие на значительную задержку в их передаче в Европейский Суд, подавались другими лицами, что само по себе не означает, что заявителю препятствовали в подаче письменной жалобы самому. Исходя из этого, Суд отклонил данную часть жалобы в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.
Вместе с тем Суд напомнил, что право заявителей на обращение с жалобой в Европейский Суд согласно статье 34 Конвенции осуществляется эффективно только в том случае, если заявитель может свободно общаться с Европейским Судом, без «какого-либо давления» со стороны органов власти (см. «Акдивар и др. против Турции», № 21893/93, § 105, ЕСПЧ-1996-IV). Выражение «какого-либо давления» понимается не только как прямое применение силы или угрозы ее применения в отношении заявителей или их законных представителей, но также и как иные действия направленные на разубеждение в возможности и эффективности применения конвенционных средств правовой защиты      (см. дело «Федотова против Российской Федерации», № 73225/01, §§ 48-51, 13 апреля 2006 г.; дело «МакШейн против Соединенного Королевства», № 43290/98, § 151, 28 мая 2002 г.; дело «Танрикулу против Турции», № 23763/94, § 130, ЕСПЧ 1999-IV, с последующими ссылками).
Европейский Суд пришел к выводу, что власти Российской Федерации своими действиями пытались разубедить, или даже воспрепятствовать заявителю в использовании конвенционных средств правовой защиты по смыслу статьи 34 Конвенции. Европейский Суд подчеркнул, что даже при условии отсутствия вины представителей администрации исправительного учреждения, власти Российской Федерации несут ответственность за действия любого государственного органа, так как сущность всех рассматриваемых Европейским Судом жалоб касается международно-правовой ответственности государства (см. дело «Федотов против Российской Федерации», № 5140/02, § 75, 25 октября 2005 г., дело «Люканов против Болгарии», 20 марта 1997 г., Сборник постановлений и решений 1997-II, § 40).
Одним из аргументов Европейского Суда, полностью опровергающим позицию властей Российской Федерации, стало письмо Усть-Вымского прокурора по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях от 12 июля 2002 г., в котором указано, что «действия администрации учреждения ИК-2, не отправившей Ваше обращение в Секретариат Европейского Суда по правам человека, правомерны».
На основании изложенного Европейский Суд установил нарушение властями Российской Федерации положений статьи 34 Конвенции.
Европейский Суд присудил выплатить заявителю 500 евро – в качестве компенсации морального вреда и 250 евро — в качестве возмещения судебных издержек.

Информация о деле № 66941/01 «Загородников против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 7 июня  2007 года)

7 сентября 2007 г. вступило в силу вынесенное Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) постановление по жалобе  № 66941/01 «Загородников против Российской Федерации».
Из обстоятельств дела следует, что Арбитражный суд г. Москвы рассматривал дело об утверждении мирового соглашения между Объединением кредиторов ОАО «Банк Российский кредит» и ОАО «Банк Российский кредит» (далее – мировое соглашение). Заявитель, являясь кредитором банка, не согласился с условиями мирового соглашения и представил названному суду свои возражения.
Заявитель подал жалобу в Европейский Суд на то, что судебное разбирательство в Арбитражном суде г. Москвы по названному делу не было открытым и что нарушено его право присутствовать на судебных слушаниях.
Европейский Суд констатируя то, что слушания по делу в Арбитражном суде г. Москвы не были открытыми отметил, что доступ в зал суда в течение судебных слушаний первой инстанции между 10 и 15 августа 2000 г., а также в течение судебных слушаний в суде апелляционной инстанции был ограничен для публики  и тех кредиторов, которые не  представили заблаговременно письменные заявления или не получили вовремя уведомление, он был открыт только тем кредиторам, которые представили письменные заявления о несогласии с расчетом к мировому соглашению. Европейский Суд отметил, что власти Российской Федерации не смогли представить доказательств того, что Арбитражный суд г. Москвы фактически дал разрешение посетителям присутствовать на судебных слушаниях в рассматриваемые дни и поэтому не принял доводы российских властей относительно того, что судебные слушания по делу заявителя были открытыми.
В этой связи Европейский Суд сослался на пункт 1 статьи 6  Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция), которая гласит, что «каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях… имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела». Суд указал, что открытый характер судебных разбирательств защищает стороны судебного процесса от принятия  решений без публичного рассмотрения, это также одно из средств, с помощью которого может быть поддержана доверительность в судах. Делая принятие решения суда прозрачным, публичность способствует соблюдению предусмотренного пунктом 1 статьи 6 Конвенции справедливого разбирательства, гарантия которого является одной из основ демократического общества (см. Осингер против Австрии, №54645/00, § 44, 24 марта 2005 г.).
Европейский Суд указал, что в некоторых случаях требование о публичном судебном слушании может быть ограничено и сослался на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который содержит следующее условие: «пресса и публика могут не допускаться в судебные заседания,…когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или — в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо — при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия». Кроме того, сославшись на прецедентное право, Суд указал, что в контексте уголовного права, где требуется публичность судопроизводства, иногда необходимо ограничить публичность и открытость судебных разбирательств, чтобы, например, обеспечить безопасность или конфиденциальность свидетелей или содействовать свободному обмену информацией или мнением для соблюдения правосудия (см. Осингер, указано выше, § 45).
Европейский Суд не установил по названному делу обстоятельств, которые подпадали бы под названные требования.
Суд отверг доводы властей Российской Федерации  о том, что ограничение доступа в судебное заседание преследовало законную цель – поддержание общественного порядка, отметив при этом, что, хотя дело возможно затронуло права многих лиц, нет оснований для предположения, что в рассматриваемые дни здание было осаждено толпами людей.
Европейский Суд указал также, что заявитель не отказался от права на публичное судебное слушание. В отношении возможности скрытого отказа Суд обратил внимание на то, что заявитель имел право на публичное судебное слушание согласно законодательству Российской Федерации, поэтому у него не было необходимости его требовать. (Страг Дататьянстер AБ против Швеции (дек.)  , № 50664/99, 21 июня 2005 г.).
На основании изложенного, Европейский Суд не установил причин для оправдания того, что судебные слушания не были открытыми и констатировал нарушение властями Российской Федерации пункта 1 статьи 6 Конвенции.
Относительно нарушения российскими властями права заявителя присутствовать на судебных слушаниях Европейский Суд установил следующее.
Суд напомнил, что ключевой принцип, определяющий применение статьи 6 Конвенции, – справедливость. Справедливый суд требует, чтобы каждой стороне была гарантирована возможность представить его дело в обстоятельствах, которые не ставят лицо в невыгодное положение перед его оппонентом.
По данному делу заявитель представил в суд письменное заявление с расчетами и имел право на выступление в суде. Как установил Европейский Суд, заявитель получил уведомление о времени и дате слушания лишь 14 августа 2000 г., то есть по прошествии трех дней с момента начала судебных разбирательств.
Европейский Суд принял во внимание доводы властей Российской Федерации о том, что задержка в доставке судебной повестки имела место по вине почты и государство не обязано обеспечивать совершенно функционирующую почтовую систему (см, Фоли против Великобритании, №39197/98, 11 сентября 2001 г.). Однако, по мнению Европейского Суда, согласно законодательству, действующему внутри страны, Арбитражный суд г. Москвы должен был проверить, надлежащим ли образом были отправлены уведомления о явке отсутствующим сторонам, но этого сделано не было. Европейский Суд указал, что он не убежден в том, что Арбитражный суд г. Москвы выполнил свое обязательство по обеспечению явки заявителя на слушание (сравнить Мокрушина протии Российской Федерации, № 23377/02, § 21, 5 октября 2006 г.).
Вместе с тем Европейский Суд отметил, что судопроизводство должно рассматриваться как единое целое, включая решение суда апелляционной инстанции (см. С.Ж против Великобритании, № 43373/98, § 35, 19 декабря 2001г.).
Европейский Суд отметил, что заявитель смог присутствовать на судебных разбирательствах апелляционной и кассационной инстанции, он ходатайствовал в суде по своему делу и предоставлял аргументы в письменной форме.
На основании изложенного Европейский Суд пришел к выводу о том, что это исключило нарушения, которые могли быть вызваны запоздалым получением заявителем уведомления о явке на судебные разбирательства суда первой инстанции и констатировал, что власти Российской Федерации не нарушили право заявителя присутствовать на слушаниях, и, соответственно, в этой части не было нарушения пункта 1 статьи 6  Конвенции.
Европейский Суд обязал власти Российской Федерации в течение трех месяцев с момента вступления постановления в силу выплатить заявителю сумму в размере 1000 евро в качестве компенсации морального ущерба, а также 500 евро  — в качестве компенсации судебных издержек.

Информация о деле № 2999/03 «Довгучиц против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 7 июня  2007 года)

7 июня  2007 года Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) вынесено постановление по жалобе № 2999/03 «Довгучиц против Российской Федерации», которое вступило в силу 7 сентября 2007 года.
В названном постановлении Европейский Суд постановил, что имели место нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) и статьи 1 Протокола    № 1 к Конвенции,  выразившиеся в несоблюдении права заявителя на справедливое судебное разбирательство в результате отмены в порядке надзорного производства судебного решения Рязанского гарнизонного военного суда от 22 февраля 2002 года, а также в нарушении права на защиту собственности вследствие неисполнения названного судебного решения.
Упомянутое судебное решение касалось задолженностей заявителю по денежному содержанию в период прохождениям им военной службы.
Европейский Суд отклонил доводы властей Российской Федерации  о неприемлемости названной жалобы и указал, что  жалоба гражданских служащих не может рассматриваться Европейский Судом, если исключен доступ к суду государственного  служащего и это специально оговорено в национальном законодательстве, а также такого рода исключение оправдано объективными основаниями государственного интереса.  Исключение из-под гарантий статьи 6 Конвенции требований заявителей относительно справедливости судебного разбирательства по трудовым спорам, связанным с выплатой заработной платы, надбавок/пособий и иных компенсационных выплат и субсидий, не допустимо (см. среди прочих, постановление по делу  № 63235/00 «Вилхо Эскелинен и другие против Финляндии» (Vilho Eskelinen and Others v. Finland) ([GC], от 19 апреля 2007, § 62).
С учетом изложенного, Европейский Суд признал жалобу приемлемой и рассмотрел ее по существу.
Европейский Суд в своей прецедентной практике при рассмотрении аналогичных дел неоднократно подчеркивал необходимость строго соблюдения фундаментального принципа  верховенства права – принципа правовой определенности  — res judicata  (см. среди прочих Брумареску против Румынии (Brumărescu v. Romania), постановление от 28 октября 1999 г., Отчеты о постановлениях и решениях (Reports of Judgments and Decisions) 1999-VII, § 61, дело Рябых против России (Ryabykh v. Russia), № 52854/99, § 52, ECHR 2003-X; и дело Праведная против России (Pravednaya v. Russia), № 69529/01, § 25, 18 ноября 2004).
Европейский Суд отметил, что данный принцип заключается в том, что решение национального суда не может быть пересмотрено с  целью проведения вторичного слушанья и вынесения нового решения. Возможность существования двух точек зрения на предмет спора не может являться основанием для пересмотра дела. Отклонения от этого принципа оправдано лишь в исключительных случаях, обусловленных обстоятельствами существенного и непреодолимого характера.
Европейский Суд еще раз подчеркнул «системность» проблемы надзорного производства в Российской Федерации, выявленную им при рассмотрении ряда аналогичных жалоб российских граждан (см. в том числе Розельтранс против России (Roseltrans v. Russia), № 60974/00, §§ 27-28, 21 июля 2005; дело Волкова против России (Volkova v. Russia), № 48758/99, §§ 34-36, 5 апреля 2005; дело Рябых, упомянутое выше, §§ 51-56; дело Борщевский против России (Borshchevskiy v. Russia), № 14853/03, §§ 46-48, 21 сентября 2006; и дело Нелюбин против России (Nelyubin v. Russia), № 14502/04, §§ 28-30, 2 ноября 2006).
Суд указал, что отмена обязательного для исполнения судебного решения, нарушившая принцип правовой определенности и право на справедливое судебное разбирательство, лишила заявителя возможности получить денежные средства, на которые он обоснованно рассчитывал, нарушив, тем самым, право заявителя, гарантированное статьей 1 Протокола № 1 к Конвенции.
Европейский Суд указал, что сама по себе отмена в порядке надзорного производства названного решения по истечении большого периода времени не освобождала ответчика от надлежащего его исполнения до передачи дела в Президиум Московского окружного военного суда (в период с 22 февраля 2003 года по 16 июля 2003 года). В связи с этим, Европейский Суд установил нарушение властями Российской Федерации права заявителя, гарантированного статьей 1 Протокола № 1 к Конвенции.
Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле имело место нарушение властями Российской Федерации пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к ней и присудил заявителю 196936 рублей в качестве возмещения материального ущерба, 2000 евро — в качестве компенсации морального вреда, а также  7572  рубля — в качестве возмещения судебных расходов и издержек.

 

Информация о деле № 4874/03 «Пителин и другие против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 12 июля  2007 года)

12 июля 2007 г. Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) вынесено постановление по жалобе № 4874/03 «Пителин и другие против Российской Федерации».
Данным постановлением Европейским Судом было признано нарушение властями Российской Федерации в отношении заявителей Пителина А.Д., Матюнина Ю.В., Афанасьева А.Н. и Гомзякова А.М. статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод  (далее — Конвенция) и статьи 1 Протокола № 1 к ней, выразившееся в пересмотре президиумом Астраханского областного суда от 14 августа 2002 г. в порядке надзора вынесенных в пользу заявителей мировым судьей шестого судебного участка Советского района г. Астрахани (далее – судебные решения) вступивших в законную силу судебных решений о взыскании с открытого акционерного общества «Авиакомпания «Астраханские авиалинии» задолженности по заработной плате.
Европейский Суд отметил, что право на судебное разбирательство, гарантированное пунктом 1 статьи 6 Конвенции, должно толковаться в свете преамбулы к Конвенции, в которой верховенство права признается частью общего наследия Договаривающихся государств. Суд указал, что одним из основополагающих аспектов верховенства права является принцип правовой определенности, который, среди прочего, требует, чтобы принятое судами окончательное решение не могло быть оспорено   (см. Брумареску против Румынии (ЖК), № 28342/95, §61, ECHR 1999-VII). Суд неоднократно указывал, что правовая определенность предполагает уважение принципа res judicata, то есть принципа недопустимости повторного рассмотрения однажды решенного дела, который закрепляет, что ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в законную силу решения только в целях проведения повторного слушания и принятия нового решения. Полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления фундаментальных судебных ошибок. Пересмотр не может считаться скрытой формой обжалования, основанием для него не может являться лишь возможное наличие двух точек зрения по одному вопросу. Отступления от этого принципа оправданны, только когда они являются обязательными в силу обстоятельств существенного и непреодолимого характера (см. «Ryabykh v. Russia», no. 52854/99, § 52 ECHR-2003-X).
Суд указал, что право на правовую определенность будет иллюзорным, если внутренняя правовая система будет допускать отмену окончательного решения высшей инстанцией по заявлению государственного чиновника (см. «Ryabykh v. Russia», § 54-56 упомянутое выше). Суд отметил, что пересмотр в надзорной инстанции был осуществлен по протесту председателя Астраханского областного суда, который являлся «государственным чиновником», а не стороной по делу, чье право не ограничено временными рамками (см. «Roseltrans v. Russia», № 60974/00, §§ 27-28, 21 июля 2005; «Volkova v. Russia», № 48758/99, §§ 34-36, 5 апреля 2005; «Ryabykh v. Russia», упомянутое выше). На основании изложенного, Суд выявил нарушение статьи 6 Конвенции, связанное с отменой решения суда вышестоящей инстанцией и передачей дела на новое рассмотрение.
Суд напомнил, что наличие долга, подтвержденного юридически обязательным и подлежащим непременному исполнению судебным решением, предоставляет лицу, в пользу которого оно было вынесено, «законное ожидание» того, что долг будет выплачен, и что он является его «имуществом» по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Отмена такого судебного решения представляет собой вмешательство в право лиц на беспрепятственное пользование имуществом (см. среди прочих постановление Европейского Суда по делу «Androsov v. Russia», N 63973/00, § 69, 6 октября 2005 г.). Суд установил, что судебными решениями заявителям присуждалась выплата полной задолженности по заработной плате.
При данных обстоятельствах Европейский Суд счел, что отмена судебных решений в порядке надзора возложила на заявителей чрезмерное бремя, и, следовательно, она является несовместимой с положениями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Таким образом, Суд постановил, что имело место нарушение властями Российской Федерации положений статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.
Европейский Суд обязал власти Российской Федерации в соответствии с судебными решениями, вынесенными в пользу заявителей, выплатить: Пителину А.Д. — 115 538 рублей, Афанасьеву А.Н. — 68708,11 рублей, Матюнина Ю.В., — 64875 рублей, Гомзякова А.М. — 68251,60 рублей — в качестве возмещения материального ущерба, а также 2000 евро каждому — в качестве компенсации морального вреда.

 

Информация о деле № 25448/06 «Звездин против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 14 июня  2007 года)

14 сентября 2007 г. вступило в силу вынесенное 14 июня 2007 г. Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) постановление по жалобе № 25448/06 «Звездин против Российской Федерации».
Данным постановлением Европейским Судом было признано нарушение властями Российской Федерации в отношении заявителя  пункта 1 статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция) и статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, выразившиеся в длительном неисполнения решения (далее – решение от 15 сентября 2004 г.) и его отмене в порядке надзора.
Суд обратил внимание на то, что право на беспристрастное публичное разбирательство, гарантированное пунктом 1 статьи 6 Конвенции, должно истолковываться в свете преамбулы к Конвенции, которая провозглашает верховенство закона частью общего наследия стран-участников Конвенции. Одним из его фундаментальных принципов является принцип правовой определенности, который, среди прочих требований, устанавливает, что окончательное постановление суда не подлежит сомнению (см. дело «Брумареску против Румынии» (ЖК), № 28342/95, §61,  ECHR 1999-VII). Европейский Суд отметил, что сама возможность наличия двух мнений по одному вопросу не является основанием для повторного рассмотрения дела. Полномочие вышестоящего суда по отмене или внесению изменений во вступившее в законную силу и обязательное судебное решение должно реализовываться исключительно для исправления существенных ошибок. Отступление от этого принципа оправданы только «чрезвычайными обстоятельствами существенного и вынужденного характера» (см. дело «Кот против Российской Федерации», № 20887/03, § 24, 18 января 2007 г.).
Европейский Суд напомнил, что пункт 1 статьи 6 Конвенции гарантирует каждому право на рассмотрение любого требования, затрагивающего гражданские права и обязанности, судом. Таким образом, он воплощает в себе «право на суд», в рамках которого право на доступ к правосудию, то есть право возбудить судебное разбирательство по гражданскому делу, составляет один из аспектов. Однако это право было бы иллюзорным, если бы национальная правовая система Высокой Договаривающейся Стороны позволяла, чтобы окончательное и вступившее в силу судебное решение было отменено вышестоящим судом на основании несогласия с решением нижестоящего суда с целью исполнения нового решения (см. дело «Кот против Российской Федерации», № 20887/03, §§ 27-30, 18 января 2007 г.).
Европейский Суд отметил, что предусмотренный в российском законодательстве пересмотр решения в порядке надзора не противоречит принципу правовой определенности, если он оправдан «чрезвычайными обстоятельствами существенного и вынужденного характера», а не единственной целью принятия иного решения по делу.
Европейский Суд указал, что решение от 15 сентября 2004 г. было отменено в порядке надзора в связи с неправильным применением норм материального права и правил территориальной подсудности. Однако, по мнению Европейского Суда, эти недостатки могли быть устранены в порядке апелляции, если бы военный комиссариат Ростовской области (далее – военный комиссариат) подал апелляционную жалобу в установленные сроки, что позволило бы избежать ситуации, при которой было поставлено под сомнение окончательное решение суда первой инстанции (см. дело «Борщевский против Российской Федерации», № 14853/03, § 48, 21 сентября 2006 г., дело «Нелюбин против Российской Федерации», 14502/04, § 27, 2 ноября 2006 г.).
Европейский Суд установил также, что военный комиссариат вначале пытался добиться пересмотра решения от 15 сентября 2004 г. по вновь открывшимся обстоятельствам и только тогда, когда «эти попытки оказались тщетными», обжаловал его в порядке надзора за несколько дней до истечения срока, предусмотренного для подачи  соответствующей жалобы. Власти Российской Федерации, по мнению Суда, не привели никаких чрезвычайных обстоятельств, которые препятствовали военному комиссариату привести свои доводы суду первой инстанции либо своевременно подать обычную апелляцию (см. дело «Нелюбин против Российской Федерации», 14502/04, § 28, 2 ноября 2006 г.).
На основании изложенного Европейский Суд пришел к выводу, что президиум Ростовского областного суда, удовлетворяя жалобу военного комиссариата об отмене решения от 15 сентября 2004 г., нарушил принцип правовой определенности и право заявителя на «разбирательство судом» согласно пункту 1 статьи 6 Конвенции. Соответственно имело место нарушение этой статьи.
Суд указал, что существование долгов, подтвержденных вступившим в законную силу судебным постановлением, дает бенефициару «оправданные ожидания» того, что долг будет выплачен и перейдет во «владение» бенефициара по смыслу статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции. Отмена такого постановления расценивается как нарушение его прав на владение имуществом (см. дело «Брумареску против Румынии» (ЖК), № 28342/95, § 74, дело «Андросов против Российской Фдерации», № 63973/00, § 69, 6 октября 2005 г., дело «Борщевский протии в Российской Федерации», № 14853/03, § 51, 21 сентября 2006 г.). Суд отметил, что отмена решения от 15 сентября 2004 г. привела к ситуации, когда величина суммы, присужденной заявителю, изменилась с 259 510.91 рублей до 14 038.44 рублей, что «разочаровало заявителя» в его доверии к имеющему силу постановлению суда и лишило возможности получить деньги, которые он обоснованно ожидал получить», а также наложило дополнительное бремя на заявителя». Эти обстоятельства привели Европейский Суд к выводу о нарушении властями Российской Федерации статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции.
Европейский Суд рассмотрел также доводы заявителя относительно неисполнения вступившего в законную силу решения от 15 сентября  2004 г.
Суд обратил внимание на то, что 15 сентября 2004 года заявитель получил решение, обязывающее военный комиссариат выплатить ему определенную сумму денег и подлежащее немедленному исполнению. С этого момента военный комиссариат стал должником. Решение вступило в законную силу 25 сентября 2004 года, поскольку не было обжаловано, а 11 октября 2004 года заявитель предъявил должнику выданный Новочеркасским городским судом исполнительный лист.  Однако, по мнению Европейского Суда, военным комиссариатом не было предпринято никаких попыток к его исполнению. Суд отметил, что хотя Ростовским областным судом 5 октября 2005 года исполнительное производство было приостановлено, это не повлияло на юридическую силу лежащего в его основе судебного решения, которое оставалось на этот день не исполненным в установленном порядке. Суд указал, что применение процедуры надзора само по себе не может аннулировать обязательства должника, которые существовали и подлежали исполнению, по крайней мере, в период с 14 сентября 2004 года по 12 января 2006 года, пока не были отменены президиумом Ростовского областного суда в порядке надзора. Поэтому отмена судебного решения, которая не соответствует принципу правовой определенности и праву заявителя на «доступ к правосудию», не может рассматриваться как обстоятельство, оправдывающее неисполнение судебного решения (см. дело «Сухобоков против Российской Федерации», № 75470/01, § 26, 13 апреля 2006 г.).
Европейский Суд отверг доводы властей Российской Федерации  о том, что заявитель сам виновен в неисполнении судебного решения, поскольку представил исполнительный лист непосредственно должнику, а не в Федеральное казначейство, как того требует российское законодательство.
Суд со ссылкой на ряд ранее рассмотренных дел, в том числе по жалобам против Российской Федерации, установил повторяющееся нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1        к Конвенции, указал также, что лицу, получившему обеспеченное правовой санкцией решение суда, вынесенное против государства в его пользу, не требуется обращаться к судебному производству с тем, чтобы оно было исполнено (см. дело «Метаксас против Греции», № 8415/02, § 19, 27 мая 2004 г., дело «Горохов и Русяев против Российской Федерации», № 38305/02, § 33, 17 марта 2005 г., дело «Кольцов протии Российской Федерации», № 41304/02, § 16, 24 февраля 2005 г., дело «Петрушко против Российской Федерации», № 36494/02, § 18, 24 февраля 2005 г.).
На основании изложенного Европейский Суд установил нарушение властями Российской Федерации статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции вследствие отмены решения от 15 сентября 2004 г. и обязал выплатить заявителю 238 472,47 рублей – в порядке возмещения материального ущерба и 4300 евро — в порядке компенсации морального вреда, чем причинен материальный вред интересам Российской Федерации.

 

Информация о деле № 43282/02 «Найденков против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 7 июня  2007 года)

24 cентября 2007 года вступило в силу вынесенное Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) постановление по жалобе № 43282/02 «Найденков против Российской Федерации».
Европейский суд установил нарушение властями Российской Федерации пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1, выразившееся в нарушении прав заявителя на справедливое судебное разбирательство и на незаконное лишение его собственности в связи с длительным неисполнением судебных решений Таганрогского городского суда от 1 декабря 1998 года и 4 октября 1999 года, вынесенных в пользу заявителя, и отменой в надзорном порядке решений названного суда от 29 августа 2000 года и 5 декабря 2002 года.
Европейский Суд отметил, что решение Таганрогского городского суда от 1 декабря 1998 года не было исполнено более 3-х лет. Решение этого же суда от 4 октября 1999 года не исполнялось около 2-х лет и 6 месяцев.
Европейский Суд подчеркнул «системность» проблемы неисполнения судебных решений в Российской Федерации по искам к казне Российской Федерации и субъектов Российской Федерации (дело по жалобам  № 59498/00 «Бурдов против России», № 36949/02 «Петрушко против России», № 25964/02 «Познахирина против России», № 24395/02 «Лосицский против России» и прочие).
Европейский Суд указал, что судебное решение, вынесенное в пользу заявителя, оставалось неисполненным в течение достаточно долгого периода времени, что не совместимо с положениями Конвенции, поскольку исполнение судебного решения, принятого любым судом, рассматриваться Европейским Судом как составляющая «судебного разбирательства» по смыслу статьи 6 Конвенции (см. среди прочих Постановление Европейского Суда по делу «Хорнсби против Греции» (Hornsby v. Greece) от 19 марта 1997 г., Reports of Judgments and Decisions 1997-II, p. 510, § 40, постановление по делу №59498/00 «Бурдов против России» от 07.05.2002 г., п. 34).
Европейский Суд отметил, что властями Российской Федерации не было дано обоснования столь длительного  неисполнения судебного решения, вынесенного в пользу заявителя, поэтому, учитывая, прецедентную практику по аналогичным делам, Европейский Суд установил, что неисполнение в течение длительного периода судебных решений, вынесенных в пользу заявителя, лишили его возможности получить средства, на которые он имел законное право.
Европейский Суд установил также нарушение прав заявителя в результате отмены судебных решений Таганрогского городского суда от 29 августа 2000 года и 5 декабря 2002 года  в порядке надзорного производства.
Европейский Суд, неоднократно подчеркивая в своей прецедентной практике необходимость строго соблюдения фундаментального принципа  верховенства права – принципа правовой определенности    res judicata (см. среди прочих Брумареску против Румынии (Brumărescu v. Romania), постановление от 28 октября 1999 г., Отчеты о постановлениях и решениях (Reports of Judgments and Decisions) 1999-VII, § 61, дело Рябых против России (Ryabykh v. Russia), № 52854/99, § 52, ECHR 2003-X; и дело Праведная против России (Pravednaya v. Russia), № 69529/01, § 25, 18 ноября 2004), полагает, что отмена вступившего в силу судебного постановления по инициативе должностного лица по истечение значительного периода времени с момента вынесения окончательного судебного решения нарушает принцип правовой определенности. Пересмотр состоявшегося и вступившего в законную силу судебного постановления, по мнению Европейского Суда, оправдан лишь в исключительных случаях, обусловленных обстоятельствами существенного и непреодолимого характера.
Принимая во внимание, что в данном деле отмена судебного решения от 29 августа 2000 года имела место по протесту Председателя Ростовского областного по истечение от 31.03.2003 года спустя почти три года, Суд не нашел оснований для отклонений от норм его прецедентного права в данном решении и установил нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.
Европейский Суд, кроме того, отметил, что Конвенция не гарантирует право на получение той или иной социальной выплаты в определенном размере, однако требование выплаты социального пособия или пенсии, может представлять собой «имущество» по смыслу статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, если оно имеет под собой достаточные основания для обязательного выполнения.
В этой связи Суд указал, что поскольку решениями от 29 августа 2000 года и 5 декабря 2002 года заявителю было предоставлено право требовать получения социальной  выплаты в определенном (увеличенном) размере, отмена в последующем названных судебных постановлений в порядке надзорного производства, нарушила право заявителя на свободное распоряжение имуществом, гарантированное статьей 1 Протокола № 1 к Конвенции (см. дело № 69529/01 «Праведная против России»).
Европейский Суд полагает, что сами по себе перерасчет и сокращение социального пособия не являются нарушением статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, однако расчет «задним числом», в результате которого присужденные и уже выплаченные (или неуплаченные в срок) суммы сокращаются в размере, причиняет существенные «неудобства» заявителю, что противоречит названной статье Конвенции и нарушает «справедливый баланс между интересами государства и заявителя».
Европейский Суд постановил, что в данном деле имеет место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к ней и обязал власти Российской Федерации выплатить заявителю 184264, 14 рублей в счет возмещения материального ущерба, 3000 евро – в счет компенсации морального вреда и 5000 рублей  –  в счет судебных расходов и издержек.

Информация о деле № 3906/06 «Сиволдаева против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 27 июня  2007 года)

27 июня Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) вынесено постановление по жалобе № 3906/06 «Сиволдаева против Российской Федерации», которое вступило в силу 27 сентября 2007 года.
Заявительница обжаловала в Европейский Суд длительность неисполнения судебного решения, взимание национальным судом пошлины в размере 99 рублей и длительность судебного разбирательства в национальном суде по ее жалобе на бездействие службы судебных приставов.
Европейский Суд, изучив все представленные ему материалы в  переделах его компетенции, указал, что заявительницей не представлено доказательств, свидетельствующих о нарушении Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция) или Протоколов к ней в части взимания государственной  пошлины национальным судом и длительности судебного разбирательства и отклонил жалобу Сиволдаевой Л.Н. в этой части как явно необоснованную.
Вместе с тем,  Европейский Суд установил нарушение властями Российской Федерации статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к ней, выразившееся в длительном неисполнении судебного решения Калачеевского районного суда Воронежской области от 17 января 2000 г. о взыскании за счет средств бюджета Воронежской области в пользу Сиволдаевой Л.Н. задолженности по ежемесячному пособию на ребенка.
Задолженность по ежемесячному пособию на ребенка в сумме  1.402, 56 руб. была погашена заявительнице Калачеевским отделом социальной защиты населения Воронежской области только в  октябре 2005 г.
Оставшаяся часть причитающихся  заявительнице денежных средств в размере 745, 64 руб. была погашена Калачеевским отделом социальной защиты населения Воронежской области 12 мая 2006 г.
Европейский Суд указал, что судебное решение, вынесенное в пользу заявительницы, оставалось неисполненным в течение 6 лет, что не совместимо с положениями Конвенции, которая закрепляет за каждым право на справедливое судебное разбирательство, включающее в себя и процесс исполнения судебных решений. Исполнение судебного решения, принятого любым судом, рассматриваться Европейским Судом как составляющая «судебного разбирательства» по смыслу статьи 6 Конвенции (см. среди прочих Постановление Европейского Суда по делу «Хорнсби против Греции» (Hornsby v. Greece) от 19 марта 1997 г., Reports of Judgments and Decisions 1997-II, p. 510, § 40, постановление по делу №59498/00 «Бурдов против России» от 07.05.2002 г., п. 34).
Европейский Суд отметил, что властями Российской Федерации не было дано обоснования столь длительного  неисполнения судебного решения, вынесенного в пользу заявительницы, а доводы властей Российской Федерации об отсутствии у должника (Финансового управления администрации Воронежской области) денежных средств для удовлетворения требований взыскателя (заявительницы), были признаны Судом неудовлетворительными. Европейский Суд, ссылаясь на свою прецедентную практику, подчеркнул, что не принимает ссылки государственного органа на нехватку денежных средств или других ресурсов, как на причину неисполнения решения суда (см. среди прочих постановление по жалобе № 59498/00 «Бурдов против России» от 7 мая 2002 г., п. 35).
Основываясь на своем прецедентом праве, Европейский Суд установил, что, будучи не в  состоянии в течение многих лет исполнить подлежащее принудительному исполнению решение национального суда, власти Российской Федерации тем самым умалили саму сущность права на справедливое судебное разбирательство и воспрепятствовали возможности получения причитающихся заявительнице денежных средств.
Европейский Суд установил, что имело место нарушение  статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к ней, и присудил заявительнице 70 евро в качестве компенсации материального вреда, 10 евро — в качестве покрытия судебных расходов, а также моральный вред на основании прецедентной практики Европейского Суда в размере 2000 евро.
Нарушения властями Российской Федерации Конвенции были выявлены Европейским Судом также при рассмотрении ряда аналогичных жалоб граждан – жителей Воронежской области: «Чернышов и 11 других против Российской Федерации» (№ 10415/02), «Казьмина против Российской Федерации» (№ 72374/01), «Васильева против Российской Федерации»  (№ 21430/04),  «Матрена Полупанова против Российской Федерации» (№ 21447/04), «Коваленко против Российской Федерации» (№  21410/04), «Васильева и другие против Российской Федерации» (№ 8011/02), «Зверев и другие против Российской Федерации» (№ 13296/03).
В связи с рассмотрением названных дел в Европейском суде заявителям выплачено 29800, 28 рублей и 34029 евро по постановлениям Европейского Суда в качестве возмещения материального ущерба, морального вреда и судебных расходов и издержек.

 

Информация о деле № 62866/00 «Бойченко и Гершкович против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 28 июня  2007 года)

28 сентября 2007 года вступило в силу вынесенное 28 июня 2007 года Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) постановление по жалобе № 62866/00 «Бойченко и Гершкович против Российской Федерации».
Данным постановлением Европейским Судом было признано нарушение властями Российской Федерации в отношении заявителей пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция), выразившееся в отмене в порядке надзора Президиумом московского городского суда решения Пресненского районного суда г. Москвы от 22 марта 2000 г. (далее – решение  от 22 марта 2000 г.), которым были частично удовлетворены требования Бойченко и Гершкович о взыскании в их пользу за счет казны Российской Федерации 2 млн. 10 тыс. долларов США и 200 тыс. долларов США соответственно в счет компенсации стоимости непогашенных облигаций внутреннего валютного займа 3 серии, а также определения судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 6 июня 2000 г. (далее — определение от 06 июня 2000 г.), которым решение от 22 марта 2000 г. оставлено без изменения.
Суд указал на то, что право на беспристрастное публичное разбирательство, гарантированное пунктом 1 статьи 6 Конвенции, должно истолковываться в свете преамбулы к Конвенции, которая провозглашает верховенство закона частью общего наследия стран-участников Конвенции. Одним из его фундаментальных принципов является принцип правовой определенности, который, среди прочих требований, устанавливает, что окончательное постановление суда не подлежит сомнению (см. Брумареску против Румынии (ЖК), № 28342/95, §61, ECHR 1999-VII).
Кроме того, Европейский Суд отметил, что надзорное производство было возбуждено по протесту прокурора г. Москвы в соответствии с порядком, предусмотренным ныне уже недействующим Гражданским процессуальным кодексом РСФСР (далее – ГПК РСФСР), а не стороны по делу. Согласно прецедентной практике Европейского Суда обычно, если надзорный порядок инициируется государственным органом, и происходит отмена решения нижестоящего суда, то он скорее признаётся нарушающим принцип правовой определённости. Аналогичная ситуация имела место, в частности, в деле «Рябых против Российской Федерации» (Ryabykh v. Russia, № 52854/99, § 52, ECHR 2003-X), в котором надзорный протест был принесён председателем суда надзорной инстанции, впоследствии и рассматривавшим дело, в соответствии с процедурой, закреплённой ГПК РСФСР, действовавшим до рассматриваемых событий. Сходное нарушение прослеживается также в деле «Присяжникова и Долгополов против России», № 24247/04, § 22, 28 сентября 2006 года), в котором надзорная жалоба была подана от имени органа государственной власти.
Европейский Суд принял эти обстоятельства во внимание и констатировал, что отмена решения от 22 марта 2000 г. в порядке надзора с целью исправления якобы судебной ошибки нарушает принцип правовой определенности. В связи с этим признал нарушение властями Российской Федерации пункта 1 статьи 6 Конвенции.
Европейский Суд принял во внимание, что на момент рассмотрения дела в Европейском Суде заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации внес в Президиум Верховного Суда Российской Федерации представление (далее — Представление), в котором поставил вопрос об оставлении без изменения решения от 22 марта 2000 г. и определения от 6 июня 2000 г. и об отмене постановления Президиума Московского городского суда от 28 сентября 2000 г., отменившего названные судебные постановления в порядке надзора. Европейский Суд в этой связи отметил, что рассмотрение дела заявителей возобновлено, по нему проводятся слушания в национальных судах и нет необходимости устанавливать справедливость утверждений заявителей относительно нарушений статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции и отклонил требования заявителей в этой части в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.
В связи с рассмотрением названного дела в Европейском суде заявителям выплачено 2000 евро по постановлениям Европейского Суда в качестве возмещения морального вреда.

Информация о деле № 65734/01 «Шухардин против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 28 июня  2007 года)

28 сентября 2007 г. вступило в силу вынесенное 28 июня 2007 г. Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд, Суд) постановление по жалобе № 65734/01 «Шухардин против Российской Федерации» (далее – постановление).
Из обстоятельств дела следует, что Шухардин В.В. был задержан
8 марта 1999 г. по подозрению в совершении преступления предусмотренного пп. а, б ст. 159 Уголовного кодекса РФ (мошенничество, совершенное группой лиц по предварительному сговору), выразившегося в создании финансовой пирамиды, с помощью которой было совершено хищение денежных средств 1000 граждан на сумму более 23 млн. рублей.
11 марта 1999 г. в отношении заявителя была избрана мера пресечения в виде заключения под стажу, которая 17 апреля 2003 г. была изменена на подписку о невыезде.
Приговором Омского областного суда от 22 апреля 2004 г. заявитель был осужден по пп. а, б ч. 3 ст. 159 Уголовного кодекса Российской Федерации к лишению свободы сроком на 9 лет. Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 25 ноября 2004 г. назначенное Шухардину В.В. наказание смягчено до 8 лет лишения свободы.
В своем обращении в Европейский Суд Шухардин В.В. жаловался на незаконность продления срока содержания заявителя под стражей после 8 сентября 2000 г., чрезмерную продолжительность предварительного заключения, нарушение порядка рассмотрения судом его жалоб на неправомерность продления срока содержания его под стражей, а также на неудовлетворительные условия содержания под стражей и публикации в прессе, касающиеся его уголовного преследования.
Рассмотрев жалобу заявителя, Европейский Суд установил нарушение властями Российской Федерации пунктов 1, 3, 4 статьи 5 Конвенции.
Оценивая доводы Шухардина В.В. о незаконности продления сроков содержания его под стражей, Европейский Суд указал, что термин «законный» и выражение «в порядке, установленном законом» используемые в пункте 1 статьи 5 Конвенции, по существу, относятся к внутригосударственному праву и устанавливают обязательность соответствия материального и процессуального права Договаривающейся стороны этим понятиям.
Однако, по мнению Европейского Суда, «законность» содержания под стражей согласно внутригосударственному праву не является решающим элементом. Европейский Суд должен быть уверен, что весь период содержания под стражей строго соответствует статье 5 Конвенции, которая дает исчерпывающий перечень случаев лишения свободы и определяет точные рамки, для того, чтобы защитить каждого от произвольного заключения под стражу.
Суд указал также, что его оценке подлежит и то, соответствует ли само внутригосударственное право нормам Конвенции, включая общие принципы, выраженные или подразумеваемые в ней. Заключение под стажу должно соответствовать принципу «правомерности» и «правовой определенности», закрепленному статьей 5 Конвенции. Поэтому важно, чтобы условия лишения свободы четко определялись внутригосударственным законодательством, чтобы позволить человеку, если потребуется, предвидеть в той или иной степени, которая является разумной в сложившейся ситуации, последствия, которые может повлечь за собой данное действие (см. Йециус против Литвы, № 34578/97, § 56,2000 г., Барановский против Польши, № 28358/95, §§ 50-52, 2000 г.)
Европейский Суд, исходя из этих принципов, проанализировал содержание заявителя под стражей в период предварительного расследования и судебного рассмотрения и установил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении заключения заявителя под стражу в период с 8 сентября 2000 г. по 1 июля 2002 г. и в период с 17 по 21 апреля 2003 г.
В отношении содержания заявителя под стражей в период с 8 сентября 2000 г. по 19 января 2001 г. Европейский Суд отметил, что23 августа 2000 г. Председатель Омского областного суда удовлетворил ходатайство прокурора Омской области и продлил срок содержания заявителя под стражей на 6 месяцев. Верховный Суд Российской Федерации 22 ноября 2000 г. отменил это решение, поскольку оно не было мотивированным. Омский областной суд 19 января 2001 г. повторно изучил дело и санкционировал продление срока содержания заявителя под стражей до 8 марта 2001 г.
Суд обратил внимание на то, что 23 августа и 22 ноября 2000 г. Председатель Омского областного суда и Верховный Суд Российской Федерации соответственно, не привели никаких доводов в обоснование продления срока содержания заявителя под стражей. Суд признал особенно недопустимым то, что 23 августа 2000 г. председатель Омского областного суда продлил содержание заявителя под стражей до 24 месяцев простой резолюцией на ходатайстве прокурора Омской области. Верховный Суд Российской Федерации, отменяя данное решение, не установил сроки содержания заявителя под стражей и повторной проверки областным судом оснований для такого содержания. Таким образом, по мнению Европейского Суда, в течение более четырех месяцев (с 8 сентября 2000 г. по 19 января 2001 г.) заявитель находился в состоянии правовой неопределенности относительно оснований его содержания под стражей, пока областной суд наконец повторно изучил их.
Европейский Суд указал, что уже неоднократно признавал нарушение властями Российской Федерации пункта 1 статьи 5 Конвенции в делах, в которых поднимались вопросы, аналогичные данному делу. Суд неоднократно разъяснял, что отсутствие в судебных постановлениях мотивированных оснований содержания под стражей в течение продолжительного времени несовместимо с принципом защиты от произвола, гарантированным пунктом 1 статьи 5 Конвенции, которая закрепляет строго определенный, исчерпывающий перечень допустимых ограничений неотчуждаемого права каждого на свободу и личную неприкосновенность (см. Нахманович против России, № 55669/00, §§ 70-71, 2 марта 2006 г., и Стазаитис против Литвы, № 47679/99, § 67, 21 марта   2002 г., Худоёров против России, № 6847/02, § 142, 2005 г.).
Суд указал, что он не установил никаких причин, позволяющих прийти к другому решению по настоящей жалобе. Суд признал, что постановление председателя Омского областного суда от 23 августа 2000 г. и определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 22 ноября 2000 г. не соответствуют требованиям четкости, правовой определенности и защиты от произвола, которые составляют существенные элементы «законности» содержания под стражей по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции.
Относительно постановления Омского областного суда
от 19 января 2001 г. Европейский Суд указал, что оно не может быть признано законным основанием содержания заявителя под стражей с 8 сентября 2000 г. по 8 марта 2001 г., так как четыре месяца и одиннадцать дней из этого срока установлены судом ретроспективно. Суд заключил, что поскольку содержание заявителя под стражей было разрешено судебным постановлением относительно предшествующего периода, оно не является «законным» согласно внутригосударственному праву.
Кроме того, Суд подчеркнул, что любое разрешение на предварительное заключение, имеющее обратную силу, несовместимо с «правом человека на свободу и личную неприкосновенность», поскольку оно обязательно сопряжено с произволом.
Европейский Суд установил также нарушение властями Российской Федерации пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении содержания под стражей в период с 19 января 2001 г. по 8 марта 2001 г.
Европейский Суд отклонил доводы властей о том, что постановлением Омского областного суда от 19 января 2001 г. срок содержания Шухардина В.В. под стражей продлен до 8 марта 2001 г. обоснованно в связи с необходимостью изучения заявителем материалов дела и что заявитель намеренно затягивал этот процесс. Суд отметил, что за двадцать два дня до истечения максимального (восемнадцатимесячного) разрешенного периода содержания заявителя под стражей (8 сентября 2000 г.) заявитель и его адвокат завершили изучение материалов уголовного дела и сделали соответствующую запись в приложении к нему. Суд также установил, что заявитель и в дальнейшем постоянно отказывался знакомиться с материалами дела в августе и сентябре 2000 г., каждый раз делая примечания в приложении, подтверждающие то, что он закончил изучать дело и не имеет никакого намерения приступить к его повторному изучению.
Таким образом, поскольку в момент принятия постановления
от 19 января 2001 г. у властей Российской Федерации не было никаких доказательств, подтверждающих, что заявитель не закончил изучать материалы дела, власти Российской Федерации, по мнению Европейского Суда, исчерпали все законные основания для продления срока его предварительного заключения (см. Худоеров против России, № 6847/02, § 156, 2005).
Суд особо отметил, что, имея полные сведения о постоянных отказах заявителя повторно изучать дело, внутригосударственные судебные органы продлили его предварительное заключение на том основании, что он нуждался в дополнительном времени для изучения дела. Таким образом, по мнению Европейского Суда, они лишили заявителя права самостоятельно решать, закончил ли он изучение дела и был ли готов к передаче дела в суд.
Европейский Суд признал также незаконным содержание заявителя под стражей в период с 8 марта 2001 г. до 1 июля 2002 г.
В этой связи Суд указал, что 8 марта 2001 г. истек срок для содержания заявителя под стражей согласно постановлению Омского областного суда от 19 января 2001 г. Прокуратурой Омской области 7 марта 2001 г. дело было направлено для рассмотрения по существу в Омский областной суд.
Европейский Суд отметил, что в период с 8 марта 2001 г.
до 10 июля 2001 г. не было принято никакого решения, предусматривающего содержание заявителя под стражей, что не отрицалось и властями Российской Федерации.
В отношении постановления Омского областного суда от 10 июля 2001 г. Европейский Суд принял во внимание то, что 25 октября 2002 г. Верховный Суд Российской Федерации, рассмотрев жалобу заявителя, установил, что областным судом вопрос о продлении срока содержания под стражей рассмотрен не был, и вынесенное им постановление не могло рассматриваться как основание для продления срока содержания заявителя под стражей.
При этом Европейский Суд отметил, что постановление Омского областного суда от 10 июля 2001 г. не имеет ссылки на какое-либо правовое положение, которое разрешало бы дальнейшее содержание заявителя под стажей.
Европейский Суд уже неоднократно признавал нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции по ряду дел относительно содержания обвиняемых под стражей исключительно на основании того факта, что обвинительное заключение передано в суд, в компетенцию которого входит рассмотрение дела (см. Барановский против Польши, № 39742/05, Йециуса против Литвы, № 34578/97). Суд вновь подчеркнул, что содержание обвиняемых под стражей без определенного юридического основания или четких правил, регулирующих ситуацию, приводит к тому, что обвиняемые без судебного решения лишены свободы в течение неограниченного периода времени, что несовместимо с основополагающими принципами Конвенции – правовой определенности и защиты от произвола. Этот вывод повторяется Судом в ряде дел против России (см. например, дело Худоеров против России, № 6847/02, дело Корчугановой против России, № 75039/01).
Содержание заявителя под стражей в период с 1 июля 2001 г.
по 17 апреля 2003 г. Европейский Суд признал не противоречащим положению статьи 5 Конвенции.
Однако Европейский Суд установил нарушение властями Российской Федерации пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении содержания заявителя под стражей в период с 17 по 21 апреля 2003 г.
Европейский Суд обратил внимание на то, что 17 апреля 2003 г. Верховный Суд Российской Федерации изменил заявителю меру пресечения на подписку о невыезде, однако заявитель был освобожден только 21 апреля 2003 г. Суд отверг доводы властей Российской Федерации о том, что задержка в освобождении заявителя вызвана большим расстоянием между Москвой и Омской областью, где заявитель содержался под стражей, а также временем, необходимым курьеру для доставки определения судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 17 апреля 2003 г.
Суд отметил, что необходимо тщательно рассматривать претензии относительно задержки освобождения лица, содержащегося под стражей
(см. Николов против Болгарии, № 38884/97, § 80, 30 января 2003 г.). Некоторая задержка в исполнении решения, касающегося освобождения обвиняемого, как указал Европейский Суд, понятна и часто неизбежна по практическим соображениям, которые касаются работы судов и соблюдения отдельных формальностей, однако, государственные органы должны попытаться свести такие задержки к минимуму (см. Куинн против Франции, решение от 22 марта 1995, Серия А № 311, стр. 17, § 42; Джулия Манцони против Италии, решение от 1 июля 1997 г., 1997-IV, Отчеты, стр. 1191, § 25; K.-Ф. против Германии, решение от 27 ноября 1997 г., 1997-VII, Отчеты, стр. 2675, § 71; и Манчини против Италии, № 44955/98, § 24, 2001 г.-IX, Европейский Суд по Правам Человека). Суд отметил, что административные формальности, связанные с освобождением из-под стражи, не могут являться оправданием для задержки, превышающей несколько часов (см. Николов против Болгарии, № 38884/97, § 80, 30 января 2003 г.). Договаривающиеся государства должны организовывать свою правовую систему таким способом, чтобы их правоохранительные органы могли избежать необоснованного лишения свободы.
В данном случае, как установил Европейский Суд, заявитель пребывал в заключении в течение четырех дней после решения Верховного Суда Российской Федерации, что расценено Судом как нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции.
Европейский Суд также констатировал нарушение властями Российской Федерации пункта 3 статьи 5 Конвенции, выразившееся, по мнению Суда, в чрезмерной продолжительности содержания Шухардина В.В. под стражей.
Согласно прецедентной практике Европейского Суда предварительное содержание под стражей не должно превышать разумных сроков, которые не поддаются абстрактной оценке, и должны оцениваться в соответствии с особенностями конкретного дела. Содержание под стражей является оправданным только в случае, когда конкретные обстоятельства свидетельствуют о преобладании публичного интереса над уважением личной свободы, невзирая на презумпцию невиновности.
Европейский Суд признал обоснованным избрание Шухардину В.В. меры пресечения в виде заключения под стражу в связи с возбуждением
8 марта 1999 г. в отношение него уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного пп. а, б ч. 3 ст. 159 Уголовного кодекса Российской Федерации (мошенничество, совершенное группой лиц по предварительному сговору). Суд согласился с доводами властей Российской Федерации о том, что содержание заявителя в названный период под стражей было оправдано серьезностью обвинений и необходимостью предотвратить то, что заявитель мог скрыться и тем самым воспрепятствовать отправлению правосудия.
Однако, как указал Европейский Суд, с течением времени указанные основания становятся все менее значимыми.
В своих постановлениях по аналогичным делам Европейский Суд неоднократно указывал, что серьезность обвинений сама по себе не является оправданием длительного содержания под стражей. Суд особо подчеркнул важность этого принципа по отношению к российской правовой системе, в которой тяжести вменяемого преступления уделяется повышенное внимание (см. Панченко против России, № 45100/98, § 102, 2005 г.).
Аргументами в пользу и против освобождения заявителя, как подчеркнул Суд, не должны быть “общими и абстрактными” (см. Смирнова против России, №а 46133/99 и 48183/99, § 63, 2003 г.). Когда закон определяет факторы, являющиеся основанием для продолженного содержания под стражей, наличие этих факторов, перевешивающих нормы уважения к свободе личности, должно убедительно демонстрироваться (см. Илижков против Болгарии, № 33977/96, § 84, 26 июля   2001 г.).
Власти Российской Федерации, по мнению Европейского Суда, не привели никаких убедительных доводов, подтверждающих намерение Шухардина В.В. скрыться, уклониться либо иным образом сорвать отправления правосудия, кроме отсутствия у заявителя постоянного места жительства и работы, которые в соответствии с прецедентной практикой Суда не обуславливают указанные намерения заявителя (см. Сулаоджа против Эстонии, № 55939/00, § 64, 15 февраля 2005 г.).
Европейский Суд подчеркнул, что, принимая решение о применении к обвиняемому мер пресечения, уполномоченные государственные органы должны были рассмотреть альтернативные меры обеспечения явки заявителя в суд, но не сделали этого (Яблонский против Польши, № 33492/96, § 83, 21 декабря 2000 г.).
За время содержания заявителя под стражей в течение четырех лет, одного месяца и четырнадцати дней, срок которого продлевался четырнадцать раз, власти Российской Федерации ни разу не рассмотрели возможность применения альтернативных мер обеспечения явки заявителя в суд, и более того, отвергли гарантии двух поручителей заявителя.
Учитывая изложенное, Европейский Суд счел, что доводы, на которые ссылались уполномоченные государственные органы при продлении срока содержания заявителя под стражей, не могут быть расценены как достаточные и обоснованные.
Европейский Суд установил также, что имело место нарушение властями Российской Федерации пункта 4 статьи 5 Конвенции, выразившееся, по мнению Суда, в чрезмерной длительности рассмотрения судом жалоб Шухардина В.В.
Согласно прецедентной практике Европейского Суда рассмотрение судом правомерности содержания под стражей должно быть «безотлагательным», чтобы каждый, кто оказывается лишенным свободы, имел право на получение относительно быстро судебного решения об освобождении, если лишение свободы оказалось незаконным.
Суд отметил, что внутригосударственным судебным органам потребовалось восемь, пятнадцать, три, шесть и четыре месяца соответственно для рассмотрения кассационных жалоб заявителя на постановления о продлении срока содержания под стражей. Власти Российской Федерации, по мнению Европейского Суда, не представили никаких доказательств того, что заявитель затягивал процесс рассмотрения его кассационных жалоб.
Суд постановил, что периоды, в течение которых рассматривались кассационные жалобы заявителя, не совместимы с требованием безотлагательности по смыслу статьи 5 Конвенции (см., например, Мамедова против России, № 7064/05, § 96, 1 июня 2006 г.; дело Худоёрова, §§ 198; Ребок против Словении, № 29462/95, §§ 85-86, 2000 г., когда надзорное производство, продолжающееся двадцать три дня, как было найдено, не было «быстрым»).
В связи с допущенными нарушениями Конвенции Европейский Суд обязал власти Российской Федерации выплатить Шухардину В.В. в возмещение морального вреда 15000 евро.

Информация о деле № 18762/06 «Телятьева против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 12 июля  2007 года)

12 октября 2007 г. вступило в силу вынесенное Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) постановление по жалобе № 18762/06 «Телятьева против России», которым было признано нарушение российскими властями статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) и статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, выразившиеся в нарушении права заявителя на судебное разбирательство дела в разумный срок, и лишение ее права на собственность.
Из обстоятельств дела следует, что 20 января 2004 г. Котласский городской суд Архангельской области удовлетворил иск заявительницы к администрации муниципального образования «Котлас» о предоставлении ей жилого помещения в связи с аварийным состоянием дома, в котором она проживала, обязав администрацию предоставить Телятьевой С.Ю. жилое помещение, отвечающее санитарным и техническим требованиям, в г. Котлас в виде отдельной квартиры, жилой площадью не менее 12 кв. м.
Решение Котласского городского суда Архангельской области от 20 января 2004 г. (далее – решение от 20 января 2004 г.), вступило в законную силу 2 февраля 2004 г., но было исполнено только      2 января 2006 г.
Европейский Суд отметил, что российские власти в обоснование столь длительного неисполнения судебного решения сослались на отсутствие у должника (администрации муниципального образования «Котлас») жилья или финансовых ресурсов, необходимых для покупки квартиры. В этой связи Европейский Суд указал, что органы власти не могут ссылаться на отсутствие денежных средств или иных ресурсов, таких как жилье, в качестве оправдания невыплаты признанного в судебном решении долга (см. Малиновский против России (Malinovskiy v. Russia), no. 41302/02, § 35 et seq., ECHR 2005; Тетерины против России (Teteriny v. Russia), no. 11931/03, § 41 et seq., 9 June 2005; Гиззатова против России (Gizzatova v. Russia), no. 5124/03, § 19 et seq., 13 January 2005; Бурдов против России, § 34 и seq., 2002-III ECHR).
Европейский Суд указал, что аналогичные нарушения Конвенции были выявлены и по другим делам против Российской Федерации и лни носят системный характер (см. Малиновский против России (Malinovskiy v. Russia), no. 41302/02, § 35 et seq., ECHR 2005; Тетерины против России (Teteriny v. Russia), no. 11931/03, § 41 et seq., 9 June 2005; Гиззатова против России (Gizzatova v. Russia), no. 5124/03, § 19 et seq., 13 January 2005; цитировавшееся выше дело Бурдов против России, § 34 и seq., 2002-III ECHR).
Европейский Суд отметил, что власти Российской Федерации были не в состоянии в течении 2 лет исполнить подлежащее принудительному исполнению решение от 20 января 2004 г., вынесенное в пользу заявителя, чем умалили саму сущность права заявителя на справедливое судебное разбирательство и воспрепятствовали получению заявителем квартиры, которую она обоснованно ожидала получить.
Таким образом, Европейский Суд пришел к выводу о том, что ввиду длительного неисполнения  властями Российской Федерации решения от 20 января 2004 г. была нарушена статья 6 Конвенции и статья 1 Протокола № 1 к ней.
На основании данного постановления Европейского Суда власти Российской Федерации обязаны выплатить заявителю 1600 евро в качестве компенсации морального вреда и 800 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек.

Информация о деле № 7111/05 «Пыльнов против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 12 июля  2007 года)

12 июля 2007 г. Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) вынесено постановление по жалобе № 7111/05 «Пыльнов против Российской Федерации», которое вступило в силу 12 октября 2007 г.
Данным постановлением Европейским Судом было признано нарушение властями Российской Федерации в отношении заявителя статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) и статьи 1 Протокола № 1 к ней, выразившиеся в длительном неисполнении решения Свердловского районного суда г.Костромы от 25 сентября 2002 г. (далее – решение от 25 сентября 2002 г.) о предоставлении семье Пыльнова В.А. безвозмездной финансовой помощи на строительство жилья в размере стоимости части площади жилья, недостающей до установленной социальной нормы, в сумме 178 752 рубля за счет средств, предусмотренных в федеральном бюджете на жилищное строительство.
Европейский Суд отверг доводы российских властей о неприемлемости данной жалобы для рассмотрения ее в Европейском Суде по мотиву неисчерпания заявителем внутригосударственных средств правовой защиты, поскольку заявитель не обращался в суды Российской Федерации с жалобами на действия (бездействие) судебных приставов-исполнителей, совершенные ими в рамках исполнительного производства в отношении решения от 25 сентября 2002 г.
Суд указал, что даже если бы заявитель подал жалобу на действия судебных приставов и добился бы вынесения решения, согласно которому неисполнение решения суда является незаконным в соответствии с положениями национального законодательства, такое действие привело бы только к уже имевшимся результатам, а именно к тому, что судебные приставы могли бы продолжить исполнительное производство по исполнительному листу на основании судебного решения от 25 сентября 2002 г. (см. Яворивская против Российской Федерации (декабрь), 34687/02, 13 мая 2004 г.).
На основании изложенного Суд признал жалобу заявителя приемлемой и рассмотрел ее по существу.
Европейский Суд отметил, что решение от 25 сентября 2002 г., обязывающее администрацию Костромской области предоставить заявителю безвозмездную финансовую помощь за счет средств, предусмотренных в федеральном бюджете на жилищное строительство, по-прежнему не исполнено.
Основываясь на своем прецедентом праве, Европейский Суд установил, что, будучи не в состоянии в течение многих лет исполнить подлежащее принудительному исполнению решение национального суда, власти Российской Федерации тем самым умалили саму сущность права на справедливое судебное разбирательство и воспрепятствовали возможности получения причитающихся заявителю денежных средств.
Европейский Суд установил, что имело место нарушение властями Российской Федерации статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к ней.
Европейский Суд отметил, что обязательство государства исполнять судебные решения является бесспорным и самой наиболее подходящей формой для устранения последствий нарушения Статьи 6 Конвенции — поставить заявителя в такое положение, в котором он бы находился, если бы требования Статьи 6 Конвенции не были нарушены (см. Постановление Европейского Суда по делу «Познахирина против Российской Федерации» (Poznakhirina v. Russia) от 24 февраля 2005 г., жалоба N 25964/02, § 33). Таким образом, Европейский Суд счел, что власти Российской Федерации должны любым приемлемым способом обеспечить исполнение судебного решения от 25 сентября 2002 г., вынесенного в пользу заявителя.
При рассмотрении вопроса о присуждении справедливой компенсации Европейский Суд указал, что она должна выплачиваться с учетом различных обстоятельств, которые могли уменьшить ее стоимость, в том числе с учетом длительности неисполнения судебного решения   (см. mutadis mutandis, Джиззатова против Российской Федерации», № 5124/03, § 28, 13 января 2005 г.; «Метаксас против Греции» № 84115/02, § 36, 27 мая 2004 г.).
На основании изложенного и с учетом материалов и расчетов, свидетельствующих об увеличении стоимости жилья в г. Костроме, представленных заявителем, Суд взыскал в его пользу 172872 рубля в порядке компенсации материального ущерба.
Поскольку заявитель перенес переживания и страдания в связи с неисполнением судебного решения от 25 сентября 2002 г., Суд присудил заявителю 3500 евро в качестве компенсации морального вреда.

Информация о деле № 13296/03 «Зверев против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 19 июля  2007 года)

19 октября 2007 г. вступило в силу постановление Европейского Суда по правам человека (далее – Европейский Суд) по жалобе № 13296/03 «Зверев и другие против Российской Федерации».
Данным постановлением Европейским Судом было признано нарушение российскими властями статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) и статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, а именно: нарушение прав заявителей вследствие длительного неисполнения решения суда о взыскании задолженности по выплатам пенсий с учетом индексации.
Из обстоятельств дела следует, что согласно вступившим в законную силу решениям Нововоронежского городского суда  Воронежской  области   от  4 августа 2000 г. (далее — решения суда от 4 августа 2000 года), в пользу заявителей – Звереву И.П., Зверевой В.А. и Зверевой Н.И. (далее — заявители) с Комитета по социальной защите населения г. Нововоронежа взыскана задолженность по выплатам пенсии с учетом индексации. Поводом для обращения заявителей в суд явилась задержка выплаты пенсий за период с мая 1998 г. по апрель 1999 г.
Решение  суда  от  4  августа  2000  г.  было  исполнено  лишь  2  декабря 2005 г.,  то есть  в течение более чем пяти лет и трех месяцев оно оставалось неисполненным.
Нарушение властями Российской Федерации сроков исполнения судебного решения явилось основанием для обращения заявителей с жалобой в Европейский Суд на его неисполнение.
Рассмотрев доводы российских властей о том, что столь длительное неисполнение решения суда от 4 августа 2000 г. явилось следствием определенных обстоятельств (отсутствие денежных средств на счетах должника — Комитета по социальной защите населения г. Нововоронежа, выделение средств федерального бюджета для погашения исполнительных листов  в Воронежской области лишь в    2005 г., отсутствие взаимодействия представителей властей на региональном уровне) Европейский Суд указал, что данные обстоятельства  не должны были стать препятствием для получения заявителями денежных средств, присужденных им согласно вступившему в законную силу решению суда от 4 августа 2000 г., в разумный срок.
Европейский Суд обратил внимание на то, что подобные нарушения выявлены им и при рассмотрении других дел по жалобам граждан против Российской Федерации (Бурдов против Российской Федерации, № 58498/00, 2002-III ECHR, Петрушко против Российской Федерации, № 36494/02, 24 февраля 2005 г., Познархина против Российской Федерации, № 25964/02, 24 февраля 2005 г.).
Согласно статье 6 Конвенции «в отношении гражданских прав и обязательств …, каждый имеет право на справедливое разбирательство … в пределах разумного времени … … в суде…».
Длительное неисполнение решения национального суда, по мнению Европейского Суда, противоречит концепции справедливого судебного разбирательства, гарантированной пунктом 1 статьи 6 Конвенции.
Европейский Суд установил, что, не сумев исполнить  решение в пользу заявителей в течение столь длительного времени, российские власти препятствовали им в получении денежных средств, на которые они имели право согласно окончательному судебному решению.
Европейский Суд неоднократно указывал, что существование долгов, подтвержденных  вступившим в законную силу судебным актом, дает бенефициару «оправданные ожидания» того, что долг будет выплачен и перейдет во «владение» бенефициара по смыслу статьи 1 Протокола № 1.  Неисполнение такого судебного решения  расценивается как нарушение его прав на владение имуществом.
Согласно статье 1 Протокола № 1 к Конвенции «каждое физическое или юридическое лицо имеет право на частную собственность. Никто не может быть лишен имущества за исключением интересов общества или в соответствии с положениями законодательства и общими принципами международного права…»
Европейский Суд признал, что заявители понесли определенные убытки с учетом инфляции из-за несвоевременного исполнения решения суда от 4 августа 2000 г. и обязал власти Российской Федерации выплатить заявителям 55 евро, 67 евро и 41 евро соответственно в порядке возмещения судебных издержек и по 3000 евро каждому заявителю в качестве компенсации морального вреда.

Информация о деле № 58077/00  «Чепелев  против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 26 июля  2007 года)

26 октября 2007 г. Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) вынесено постановление по жалобе № 58077/00  «Чепелев против Российской Федерации», в котором установлено, что властями Российской Федерации не были нарушены положения статьи 8 и статьи 5 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция).
Из обстоятельств дела следует, что 12 ноября 1996 г. был расторгнут брак между Чепелевым А.В. (далее – заявитель) и Ларченко О.Л. У супругов  имелась общая дочь, Чепелева Анна Александровна, 1993 года рождения, алименты на содержание которой Ларченко О.Л. не получала и не взыскивала.
В 1997 году Ларченко О.Л. вступила в брак с Акуличем С.В., который 10 января 1999 г. обратился в Ленинский районный суд           г. Мурманска с исковым заявлением об удочерении Чепелевой А.А.
Согласно решению Ленинского районного суда г. Мурманска от     9 марта 1999 г. (далее – решение суда), оставленного в силе  определением судебной коллегии Мурманского областного суда, дочь заявителя была удочерена Акуличем С.В. и ей было присвоено отчество «Сергеевна». Верховный Суд Российской Федерации отказал Чепелеву А.В. в истребовании дела для пересмотра решения суда в порядке надзора.
Причиной обращения Чепелева А.В. в Европейский Суд явилось незаконное, по мнению заявителя, решение об удочерении его ребенка, которое нарушило его право на уважение семейной жизни, гарантированное статьей 8 Конвенции, и принцип равноправия супругов, закрепленный в статье 5 Протокола № 7 к Конвенции.
Европейский Суд по вопросу приемлемости данной жалобы вынес решение от 10 ноября 2005 г., в котором учел довод заявителя о том, что факт сложившихся близких отношений его дочери с Акулич С.В. не является основанием для лишения его родительских прав. Суд установил, что данная часть жалобы поднимает сложные вопросы фактов и права в соответствии с Конвенцией, рассмотрение которых требует изучения жалобы по существу.
Рассмотрев в дальнейшем жалобу заявителя по существу, Европейский Суд отметил, что решение суда было принято в соответствии со статьями 124 и 130 Семейного Кодекса Российской Федерации, и указал, что нет сомнений в том, что удочерение преследовало законную цель защиты прав и свобод ребенка.
Также Европейский Суд, с учетом имеющейся прецедентной практики (Киган против Ирландии, постановление от 26 мая 1994 г.; Сьедербьек против Швеции, постановление от 28 октября 1998 г.), в контексте статьи 8 Конвенции, обратил внимание на то, что вмешательство в право заявителя на уважение семейной жизни было оправдано целями, которые можно расценить как «необходимые в демократическом обществе» (согласно пункту 2 статьи 8 Конвенции).
При этом Суд указал, что статья 8 Конвенции  устанавливает требование соблюдения национальными властями  справедливого баланса интересов  вовлеченных  в регулируемые этой статьей отношения сторон, причем в процессе достижения равновесия этих интересов особенно важное значение должно придаваться насущным интересам ребенка, которые, в зависимости от их природы  и значимости, могут требовать пренебрежения интересами родителей (Ески против Австрии, жалоба № 21949/03, постановление от 25 января 2007 г., Купер против Нидерландов, жалоба № 64848/01, постановление от 3 марта 2005 г., Зоммерфельд против Германии жалоба № 31871/96).
Европейский Суд установил, что на момент удочерения дочери заявителя между последней и Акулич С.В. в течение долгого времени существовали «фактические» семейные связи (Сьедербьек против Швеции, постановление от 28 октября 1998 г.), которые были укреплены и формализованы решением суда об удочерении.
При этом Европейский Суд сослался на обстоятельства, установленные в решении суда об удочерении: ограниченный характер контактов между заявителем и его дочерью (отсутствие общения с дочерью в течение более, чем три года),  создание всех необходимых условий и хорошей домашней обстановки для ребенка Акулич С.В., который, по мнению Суда, способен обеспечить воспитание ребенка и его развитие.
Европейский Суд констатировал, что в данном деле по отношению к заявителю отсутствует нарушение российскими властями положений статьи 8 Конвенции.
Суд также отклонил довод заявителя о нарушении российскими властями его права на равенство супругов в вопросах воспитания детей, указав, что власти Российской Федерации предприняли все меры, необходимые для защиты интересов ребенка, и ими не допущено нарушений статьи 5 Протокола № 7 к Конвенции.

 

Информация о деле № 3462/04 «Вершинина против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 26 июля  2007 года)

26 октября 2007 г. вступило в силу постановление Европейского Суда по правам человека (далее – Европейский Суд) по жалобе  № 3462/04 «Вершинина против Российской Федерации».
Данным постановлением Европейским Судом было признано нарушение российскими властями статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) и статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, выразившееся в длительном неисполнении решения Краснокамского городского суда Пермской области от 13 июля 2001 г. (далее — решения суда от 13 июля 2001 г.).
Решением суда от 13 июля 2001 г. в пользу заявительницы с Министерства обороны Российской Федерации взыскана компенсация морального вреда в размере 50000 рублей в связи с гибелью ее сына, направленного в зону вооруженного конфликта в Чеченскую Республику по истечении 4 месяцев со дня призыва вопреки Положению о порядке прохождения военной службы, утвержденному Указом Президента Российской Федерации от 16 сентября 1999 г. № 1237.
Решение  суда  от  13 июля 2001  г.  было  исполнено  лишь  21 июня 2003 г.
Европейский Суд указал на неспособность российских властей в течение двух лет исполнить судебное решение в пользу заявительницы, в результате чего она была лишена возможности получить денежные средства, которые законно рассчитывала получить.
Исполнительный лист, выданный на основании решения суда от   13 июля 2001 г., поступил в Министерство финансов Российской Федерации 5 февраля  2002 г. и был передан на исполнение в Министерство обороны Российской Федерации лишь 30 апреля 2002 г. Период исполнения Министерством обороны Российской Федерации решения суда от 13 июля 2001 г. составил  один год и один месяц.
Европейский Суд, сославшись на прецедентную практику  (Бурдов против России, № 58498/00, 2002-III ECHR,  Гиззатова против России, № 5124/03, §§ 19, 13 января 2005 г.; Герасимова против России № 24669/02, §§ 17, 13 октября 2005 г.), отметил, что неисполнение судебного решения властями Российской Федерации в течение двух лет явилось нарушением статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции.
Из постановления Европейского Суда следует, что неисполнение в течение длительного времени решения суда противоречит концепции справедливого судебного разбирательства в пределах разумного времени, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции, а также нарушает право на частную собственность согласно Протоколу № 1 к Конвенции.
Европейский Суд неоднократно указывал и подтвердил вновь, что существование долга, подтвержденного вступившим в силу и обязательным для исполнения решением суда, обеспечивает выгодоприобретателю право на «законное ожидание» того, что долг будет выплачен, и данный долг составляет «собственность» выгодоприобретателя по смыслу статьи 1 Протокола № 1. Отмена таких судебных решений является нарушением права на владение имуществом (“Brumarescu v. Romania”, постановление от 28 октября 19999 г., Сборник Постановлений и Решений 1999-VII, П. 6, “Androsov v. Russia”, № 63973/00, п. 69, 6 октября 2005).
Суд принял во внимание тот факт, что заявительница не получила удовлетворения и испытала чувство разочарования вследствие нарушения вышеупомянутых статей Конвенции, а также учел характер компенсации, присужденной заявительнице по решению суда от 13 июля 2001 г., и присудил компенсацию морального ущерба в размере 2000 евро.

 

Информация о деле № 3519/05  «Сидоренко против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 26 июля  2007 года)

26 октября 2007 г. вступило в силу постановление Европейского Суда по правам человека (далее – Европейский Суд) по жалобе  № 3519/05  «Сидоренко против Российской Федерации».
Данным постановлением Европейским Судом было признано нарушение российскими властями статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) и статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, выразившееся в неисполнении вступившего в законную силу решения суда и в его отмене в порядке надзора.
Из обстоятельств дела следует, что Сидоренко М.М. (далее – заявитель) приобрел целевой расчетный чек с правом получения автомобиля ВАЗ во 2 квартале 1994 г. Поскольку обязательство по предоставлению автомобиля  исполнено не было, заявитель обратился в суд с иском к Правительству Российской Федерации о расторжении договора купли-продажи автомобиля, взыскании неустойки и компенсации морального вреда.
Решением Мирнинского районного суда от 2 апреля 2003 г. (далее – решение суда от 2 апреля 2003 г.), оставленным без изменения  определением судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Республики Саха (Якутия)  от 14  мая 2003 г., с Правительства Российской Федерации в лице Министерства финансов Российской Федерации взыскана рыночная стоимость оплаченного автомобиля ВАЗ-2109 в сумме 138.967 руб.
Постановлением Президиума Верховного Суда Республики Саха (Якутия) от 12 августа 2004 г. по надзорной жалобе  Министерства финансов Российской Федерации вынесенные по делу судебные акты отменены, принято новое решение об отказе в иске.
Европейский Суд отметил, что одним из принципов верховенства права является принцип правовой определенности, который предусматривает недопустимость пересмотра окончательного решения суда (“Brumarescu v. Romania”, постановление от 28 октября 1999 г., Сборник Постановлений и Решений 1999-VII, П. 61) исключительно в целях проведения повторного слушания по делу и постановления нового решения. Пересмотр окончательного решения суда возможен лишь с целью исправления судебных ошибок и неправильного применения правовых норм, а не для  того, чтобы вынести новое решение по делу. Простая возможность существования двух точек зрения по одному делу не является основанием для повторного слушания по делу. Отклонение от данного принципа возможно исключительно при наличии существенных и неоспоримых обстоятельств (mutatis mutandis, “Ryabykh v. Russia”, № 52854/99, п. 52, ECHR 2003-X); и “Pravednaya v. Russia”, № 69529/01, п. 25, 18 ноября 2004).
Согласно п. 1 статьи 6 Конвенции «каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях  … имеет право на справедливое  … разбирательство дела … судом …».
Разъясняя указанные выше положения Конвенции, Европейский Суд указал, что «право на суд» было бы иллюзорным, если бы  внутренняя правовая система Высоких Договаривающихся Сторон допускала отмену судебного решения, ставшего окончательным и обязательным для исполнения, вышестоящим судом по жалобе, поданной лицом, участвующим в деле, особенно, как в настоящем деле, по прошествии значительного периода времени с момента вступления решения в законную силу до момента возбуждения надзорного производства.
Европейский Суд отметил, что до подачи надзорной жалобы исковые требования заявителя были рассмотрены судами первой и кассационной инстанций  в рамках предоставленной им компетенции. Несогласие Президиума Верховного Суда  Республики Саха (Якутия) с оценкой судов первой и кассационной инстанций не является исключительным обстоятельством, оправдывающим отмену вступившего в силу и обязательного для исполнения решения  суда и пересмотра дела по ходатайству заявителя.
Президиум Верховного Суда Республики Саха (Якутия), по мнению  Европейского Суда, нарушил принцип правовой определенности и «право (заявителя) на суд», закрепленное п. 1 статьи 6 Конвенции.
Европейский Суд констатировал, что уже устанавливал во многих российских делах подобные нарушения «права на суд», гарантированные п. 1 статьи 6 Конвенции (“Ryabykh v. Russia”, № 52854/99, пп. 51-58; “Volkova v. Russia”, № 48758/99, пп. 34-37, 5 апреля 2005; “Roseltrans v. Russia”, № 60974/00, пп. 27-28,, 21 июля 2005; “Borchevskiy v. Russia”, № 14853/03, пп. 46-50, 21 сентября 2006; “Nelyubin v. Russia”, № 14502/04, пп. 28-30, 2 ноября 2006, “Kot v. Russia”, № 20887/03, п. 29, 18 января 2007), и что они носят системный характер.
Суд отметил также, что в период с 14 мая 2003 г. (момент вступления решения в законную силу) по 12 августа 2004 г. (принятие постановления Президиумом Верховного Суда Республики Саха (Якутия) решение суда от 2 апреля 2003 г. имело законную силу и было обязательно для исполнения.
Европейский Суд отклонил доводы российский властей о законности приостановления исполнительного производства по делу в период рассмотрения надзорной жалобы и указал, что «отмена решения суда в нарушение принципа правовой определенности не может являться достаточной причиной для неисполнения судебного решения» (“Sukhobokov v. Russia” № 75470/01, 13 апреля 2006 ).
Суд отметил, что согласно статье 1 Протокола № 1 к Конвенции «каждое физическое или юридическое лицо имеет право на частную собственность. Никто не может быть лишен имущества за исключением интересов общества или в соответствии с положениями законодательства и общим принципами международного права…»
Европейский Суд неоднократно указывал, что существование долга, подтвержденного вступившим в силу и обязательным для исполнения решением суда, обеспечивает выгодоприобретателю право на «законное ожидание», что долг будет выплачен, и данный долг составляет «собственность» выгодоприобретателя по смыслу статьи 1 Протокола № 1. Отмена таких судебных решений является нарушением права на владение имуществом (“Brumarescu v. Romania”, постановление от 28 октября 19999 г., Сборник Постановлений и Решений 1999-VII, П. 6, “Androsov v. Russia”, № 63973/00, п. 69, 6 октября 2005).
Констатировав нарушение российскими властями статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, Европейский Суд указал, что заявитель, при отсутствии вины с его стороны, не имел возможности получить деньги, которые он законно рассчитывал получить.
Европейский Суд отметил, что даже при условии, что вмешательство в право заявителя на беспрепятственное пользование своей собственностью было правомерным и преследовало законную цель, отмена решения, подлежащего исполнению, возлагала на заявителя чрезмерное бремя и была несовместима с положениями статьи 1 Протокола № 1.
Поскольку заявитель не представил Европейскому Суду требований о присуждении справедливой компенсации в обозначенный срок, он не присудил ему никакой компенсации.

 

Информация о деле № 67579/01 «Кузнецова против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 7 июня  2007 года)

12 ноября 2007 г. вступило в силу Постановление Европейского Суда по правам человека по жалобе № 67579/01 «Кузнецова против России», вынесенное 7 июня 2007 г.
Данным постановлением Европейским Судом было признано нарушение российскими властями статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) и статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, выразившееся в неисполнении вступившего в законную силу решения суда и в его отмене в порядке надзора.
Из обстоятельств дела следует, что решением от 13 апреля 2000 г. (далее – решение суда от 13 апреля 2000 г.) Серпуховской городской суд Московской области удовлетворил исковые требования Кузнецовой Л.В. (далее – заявитель) к Управлению Пенсионного фонда Российской Федерации по городу Серпухову Московской области (далее – Управление), обязав ответчика произвести заявительнице перерасчет и выплату пенсии по старости в соответствии с Федеральным  законом от 21 июля 1997 г.     № 113-ФЗ «О порядке исчисления и увеличения государственных пенсий» (далее – Закон о пенсиях) с учетом индивидуального коэффициента пенсионера в размере 0,7. Определением Московского областного суда от 22 мая 2000 г. решение суда оставлено без изменения, кассационная жалоба Управления – без удовлетворения.
9 июня 2000 г. Управление подало заявление Серпуховской городской суд Московской области о пересмотре решения суда по вновь открывшимся обстоятельствам в связи с Разъяснением Минтруда России «О применении ограничений, установленных Федеральным законом «О порядке исчисления и увеличения государственных пенсий», утвержденным постановлением Минтруда России от 29 декабря 1999 г. № 54, законность которого в дальнейшем была подтверждена Верховным Судом Российской Федерации (далее – Разъяснение).
Определением от 16 августа 2000 г. названного суда заявление Управления о пересмотре решения по вновь открывшимся обстоятельствам удовлетворено, решение суда от 13 апреля 2000 г. отменено.  Решением от 12 сентября 2000 г. названного суда  в удовлетворении исковых требований заявительницы к Управлению о перерасчете пенсии и взыскании недоплаченной суммы пенсии отказано.
Определениями Серпуховского городского суда Московской области кассационная жалоба Кузнецовой Л.В. дважды была оставлена без движения и определением от 4 декабря 2000 г. возвращена заявительнице в связи с пропуском сроком на обжалование судебного решения без уважительных причини и неуплатой госпошлины.
Европейский Суд отклонил доводы российских властей о неприемлемости жалобы заявительницы как несовместимой с положениями  Конвенции ratione materiae.  Власти Российской Федерации указывали, что в названном деле право заявителя на получение пенсии не оспаривалось, предметом спора было токование законодательных  норм о порядке исчисления пенсии, которое является  исключительной прерогативой государства, а определение порядка исчисления пенсии, несмотря на то, что ее получение может рассматриваться в контексте «гражданских прав и обязанностей», относится к сфере публичного права (решение по делу «Финкельберг против Латвии» от 18 октября 2001 г.).
Европейский Суд подтвердил, что Конвенция не гарантирует право на пенсию по возрасту или другие социальные пособия. Однако указал, что требование, касающееся пенсии, может устанавливать «имущество» в значении статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, когда оно подтверждено окончательным судебным решением («Праведная против России», № 69529/01, постановление от 18 ноября 2004 г.).
Европейский Суд установил, что пересмотр решения суда по вновь открывшимся обстоятельствам в данном деле не был направлен на исправление судебной ошибки и явился злоупотреблением процедурой пересмотра, которая, по мнению Суда, была использована исключительно в целях принятия нового решения по делу.
Суд отметил, что одним из принципов верховенства права является принцип правовой определенности, который предусматривает недопустимость пересмотра окончательного решения суда (“Brumarescu v. Romania”, постановление от 28 октября 1999 г., Сборник Постановлений и Решений 1999-VII, П. 61) исключительно в целях проведения повторного слушания по делу и принятия нового решения. Пересмотр окончательного решения суда возможен лишь с целью исправления судебных ошибок и неправильного применения правовых норм, а не для  того, чтобы вынести новое решение по делу. Простая возможность существования двух точек зрения по одному делу не является основанием для повторного слушания по делу. Отклонение от данного принципа возможно исключительно при наличии существенных и неоспоримых обстоятельств (mutatis mutandis, “Ryabykh v. Russia”, № 52854/99, п. 52, ECHR 2003-X); и “Pravednaya v. Russia”, № 69529/01, п. 25, 18 ноября 2004).
При этом, Европейский Суд отметил, что процедура возобновления  гражданского  дела  на основании вновь открывшихся обстоятельств сама по себе не противоречит принципу правовой определенности, поскольку она используется для исправления ошибок в отправлении правосудия и задача Суда – определить, была ли эта процедура применена без нарушения положений пункта 1 статьи 6 Конвенции.
Европейский Суд отметил, что в его компетенцию не входит толкование национального законодательства и, в частности, вопрос, является ли  решение Верховного Суда Российской Федерации «вновь открывшимся обстоятельством». Однако Суд указал, что принятие разных решений в отношении заявителя было основано на разном толковании одних и тех же Разъяснений. Ответчик  добивался пересмотра дела для того, чтобы  «неверное» юридическое толкование закона, применимое при вынесении решения суда, заменить на «правильное толкование» в его пользу.
Вступившее в законную силу решение суда, по мнению Европейского Суда, предоставило заявителю  право требования увеличения размера пенсии с индивидуальным коэффициентом пенсионера, равным 0, 7. Соответственно, заявительница имела «имущество»  по смыслу статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции.
Суд признал, что лишение заявительницы права на повышенную пенсию в связи с отменой решения суда было законной мерой и преследовало общественный интерес – предоставление эффективной и согласованной государственной пенсионной схемы.  Однако возможный государственный интерес в обеспечении единообразного  применения Закона о пенсиях не должен был привести к ретроспективному перерасчету уже сделанного судебного присуждения. Уменьшение заявительнице причитающихся по вступившему в законную силу решению, по мнению Европейского Суда, налагало на нее чрезмерное бремя и не соответствовало Статье 1 Протокола № 1 к Конвенции.
На основании постановления Европейского Суда власти Российской Федерации обязаны выплатить заявительнице 500 евро в качестве  компенсации  морального вреда.

 

Информация о деле № 2708/02 «Владимир Соловьев против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 24 мая  2007 года)

12 ноября 2007 года вступило в силу вынесенное 24 мая 2007 года Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) постановление по жалобе № 2708/02 «Владимир Соловьев против Российской Федерации».
Данным постановлением Европейский Суд установил нарушения властями Российской Федерации п. 1, 3, 4 ст. 5 и п. 1. ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основанных свобод (далее – Конвенция), выразившиеся в незаконном и необоснованно длительном содержании заявителя под стражей, ненадлежащем рассмотрении его жалоб и жалоб его адвоката на продление сроков содержания под стражей, непредставлении права названным лицам на участие в судебных слушаниях, а также в чрезмерной длительности уголовного судопроизводства.
Рассмотрев вопрос о приемлемости жалобы заявителя в части доводов о незаконности содержания его под стражей в период с 17 октября 2000 по 10 июля 2003 года, Европейский Суд отметил, что 21 января 2003 года истец подал жалобу в Европейский Суд  на незаконность его содержания  под стражей после 1 июля 2002 года. В жалобе, поданной в Европейский Суд 14 июня 2004 года, заявитель впервые выражал претензии в отношении всего периода содержания его под стражей. В этой связи Европейский Суд указал, что жалобы заявителя относительно судебных постановлений о содержании его под стражей, вынесенные до 1 июля 2002 года, выходят за рамки временного периода, установленного п. 1 ст. 35 Конвенции (6 месяцев в даты вынесения окончательного обжалуемого решения) и отклонил данную часть жалобы заявителя как неприемлемую на основании п. 4 ст. 35 Конвенции.
Жалоба заявителя относительно содержания его под стражей после 1 июля 2002 года была признана Европейским Судом приемлемой и рассмотрена по существу.
Комментируя соблюдение российскими властями пункта 1 статьи 5 Конвенции относительно законности содержания заявителя под стражей, Европейский Суд отметил, что понятия «законный» и «в соответствии с процедурой, предусмотренной законом» по смыслу п. 1. ст. 5 Конвенции, указывают главным образом на обязанность государства соблюдать нормы материального и процессуального национального права. Однако, следует учитывать, что в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда «законность» содержания под стражей, кроме того, требует соответствия этой меры лишения свободы цели статьи 5 Конвенции: защита лица от произвола (см. «Scott v. Spain», № 21335/93, п. 56; «Erkalo v. the Netherlands», № 23807/94, п. 52).
Кроме того, как указал Европейский Суд, при рассмотрении подобной категории дел он должен установить соответствие внутригосударственных норм принципам Конвенции. В этой связи Суд в своем прецедентном праве неоднократно подчеркивал, что «когда речь идет о лишении свободы, особенно важным является соблюдение принципа правовой определенности. Таким образом, важно, чтобы условия лишения свободы по внутреннему праву были ясно и точно определены, чтобы иметь возможность предвидеть последствия применения самого закона. Это отвечает критерию законности, предусмотренному Конвенцией, который требует, чтобы формулировка любого закона была достаточно четкой, чтобы позволить лицу предвидеть с разумной степенью определенности те последствия, которые может повлечь за собой то или иное действие (см. «Baranowski v. Poland», № 28358/95, п. 50-52)».
Исходя из этих принципов, Европейский Суд дал оценку законности содержания заявителя под стражей.
Относительно содержания заявителя под стражей в периоды: с 1 июля 2002 года по 1 октября 2002 года (на основании постановления Орджоникидзевского районного суда от 1 июля 2002 года),  с 1 октября по 13 ноября 2002 года (на основании постановления Орджоникидзевского районного суда от 1 октября 2002 года) и с 15 декабря 2002 года по 10 июля 2003 года (на основании постановления этого же суда от 15 декабря 2002 года) Европейский Суд указал, что, вынося названные постановления, национальный суд действовал в рамках своих законных полномочий, и ничто не позволяет предположить, что его постановления были недействительными или незаконными по национальному законодательству.
Кроме того, рассматривая доводы заявителя о предполагаемой незаконности содержания его под стражей в период с 1 октября по 13 ноября 2002 года,  Европейский Суд установил, что тот факт, что постановление Орджоникидзевского районного суда от 1 октября 2002 года о продлении меры пресечения в виде заключения под стражу было в последующем отменено вышестоящим судом (определением судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 13 ноября 2002 года) вследствие нарушения норм процессуального законодательства, сам по себе не означает незаконности содержания заявителя под стражей в упомянутый период.
Таким образом, Европейский Суд установил отсутствие нарушений п. 1 ст. 5 Конвенции в связи с содержанием под стражей заявителя в названные периоды.
Вместе с тем, Европейский Суд констатировал нарушение российскими властями п. 1 ст. 5  Конвенции в отношении содержания заявителя под стражей в период с 13 ноября 2002 года по 15 декабря 2002 года.
Европейский Суд установил, что 13 ноября 2002 года определением судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда (далее – определение от 13 ноября 2002 года) постановление Орджоникидзевского районного суда от 1 октября 2002 года о продлении срока содержания заявителя под стражей (далее – постановление от 1 октября 2002 года) было отменено в связи с нарушениями норм уголовно-процессуального законодательства и дело в этой части направлено на новое судебное рассмотрение. Однако, как отметил Европейский Суд, мера пресечения заявителю была оставлена прежней – содержание под стражей. При этом в определении Свердловского областного суда не было приведено веских оснований для продления срока содержания под стражей и не указан срок.
Постановлением судьи Орджоникидзевского районного суда от 20 ноября 2002 года новое судебное разбирательство по делу было назначено на 17 декабря 2002 года, одновременно продлен срок содержания заявителя под стражей без указания срока  и какого-либо обоснования принятого решения.
Постановлением судьи Орджоникидзевского районного суда от 15 декабря 2002 года, оставленного без изменения определением судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 8 января 2003 года (далее – постановление от 15 декабря 2002 года), срок содержания заявителя под стражей был вновь продлен до 1 января 2003 года.
Европейский Суд указал, что заявитель оставался в состоянии неизвестности относительно оснований его содержания под стражей в период с 13 ноября по 15 декабря 2002 года, и подчеркнул, что отсутствие конкретных оснований  в решениях судебных органов, которые санкционируют содержание лица под стражей в течение длительного времени, равно как и неуказание конкретного срока, на которое лицо заключается под стражу, исходя из прецедентной практики Европейского Суда, не совместимо в принципом защиты от произвола, (см. среди прочих, «Нахманович против России», № 55669/00, пп. 70-71) и допустимо только в исключительных и строго определенных случаях (см. дело «Худоеров против России», № 6847/02). Таким образом, Европейский Суд установил, что определение от 13 ноября 2002 года и  постановление от 20 ноября 2002 года не соответствовали требованиям предсказуемости, ясности и защиты от произвола, которые являются базовыми элементами законности содержания лица под стражей.
Европейский Суд установил также несоответствие законодательству названного выше постановления от 15 декабря 2002 года. Суд указал, что, вынося названное постановление, Орджоникидзевский районный суд санкционировал заключение заявителя под стражу на период с 1 октября 2002 года по 1 января 2003 года, из которых заключение под стражу на 2 месяца и 14 дней было дано судом «ретроспективно», то есть за период, предшествующий вынесению судебного постановления. При этом Европейский Суд отметил, что власти Российской Федерации не привели в обоснование ни одной нормы национального  законодательства, которая допускала бы принятие решения о выборе меры пресечения в виде заключения под стражу «ретроспективно». Суд, основываясь на нормах своего прецедентного права, подчеркнул, что любое разрешение на заключение под стражу, имеющее обратную силу, несовместимо с «правом человека на личную безопасность» (см. упомянутое выше постановление Европейского Суда по жалобе «Худоеров против России», п. 142).
Таким образом, Европейский Суд не нашел никаких нарушений п. 1 статьи 5 Конвенции в отношении содержания заявителя по стражей в периоды с 1 июля по 13 ноября 2002 года и с 15 декабря 2002 года по 10 июля 2003 года, но установил их применительно к периоду с 13 ноября по 15 декабря 2002 года.
Рассматривая жалобу заявителя на нарушение российскими властями пункта 3 статьи 5 Конвенции, выразившееся  в чрезмерной длительности содержания заявителя под стражей, Европейский Суд установил, что содержание заявителя под стражей длилось с 17 октября 2000 года (с даты его ареста по обвинению в совершении преступления) до 10 июля 2003 года (когда в  отношении заявителя был постановлен обвинительный приговор по ч. 1 ст. 114 и прекращено уголовное преследование по ст. 127 Уголовного кодекса Российской Федерации), то есть 2 года, 8 месяцев и 22 дня.
Суд учел, что содержание заявителя под стражей в период с 13 ноября 2002 года по 15 декабря 2002 года не соответствовало положениям п. 1 ст. 5 Конвенции.
Далее Европейский Суд отметил, что он неоднократно указывал на то, что тяжесть предъявленных обвинений сама по себе не может служить оправданием длительных сроков содержания под стражей (см. Постановление Европейского суда по делу «Панченко против Российской Федерации» от 8 февраля 2005 г., жалоба N 45100/98, п. 102, Постановление Европейского суда по делу «Горал против Польши» (Goral v. Poland) от 30 октября 2003 г., жалоба N 38654/97, п. 68). Как указал Суд, это особенно актуально для российской системы правосудия, в которой квалификация фактов осуществляется стороной обвинения без судебного разбирательства на предмет того, подтверждают ли представленные доказательства разумное подозрение (см. приведенное выше дело «Худоеров против России», п. 180).
Суд установил, что национальными органами не было установлено и доказано существование конкретных фактов в подкрепление своих доводов относительно того, что заявитель угрожал потерпевшему и, соответственно, мог препятствовать уголовному производству.
При этом Европейский Суд отметил, что именно на национальные органы власти возложена обязанность установить и доказать наличие конкретных обстоятельств, превышающих по своему значению правило уважения свободы личности и являющихся достаточным основанием для заключения лица под стражу или продления срока содержания лица под стражей. Переложение бремени доказывания на лицо, содержащееся под стражей, недопустимо (см. Постановление Европейского суда по делам «Илийков против Болгарии», пп. 84 – 85, «Рохлина против России», № 54071/00, п. 67).
Суд признал, что на первых этапах расследования опасность вмешательства заявителя в отправление правосудия могла оправдать заключение его под стражу. Но после того, как были собраны доказательства, данное основание потеряло значимость (см. постановление Европейского Суда от 01.06.2006 по делу «Мамедова против России», № 7064/05).
В этой связи Европейский Суд отметил, что заявитель был арестован более чем за год после начала судебных слушаний, он содержался под стражей в течение более двух лет во время рассмотрения дела судом. Таким образом, по мнению Суда, национальные органы имели достаточно времени для получения показаний потерпевшего должным образом для устранения любого сомнения относительно их правдивости и исключения необходимости продолжать лишения заявителя свободы на этом основании.
Суд подчеркнул, что кроме ссылки на предположительные угрозы заявителя в адрес потерпевшего, российские власти не привели каких-либо иных фактов, обосновывающих содержание заявителя под стражей столь длительный период времени и счел неубедительными ссылку российских властей на отказ заявителя признать свою  вину как основание избрания меры пресечения в виде заключения под стражу.  В этой связи Европейский Суд указал, что заявитель не обязан сотрудничать с органами государственной власти, и его нельзя винить за то, что он воспользовалась своим правом на молчание (см., mutadis mutandis, Постановление Европейского суда по делу «Ягчи и Саргин против Турции» ({Yagci} and {Sargin} v. Turkey) от 8 июня 1995 г., Series A, N 319 A, § 66; Постановление Европейского суда по делу «W. против Швейцарии» (W. v. Switzerland) от 26 января 1993 г., Series A, N 254 A, § 42).
Европейский Суд подчеркнул, что, принимая решение о применении к заявителю меры пресечения в виде заключения под стражу, уполномоченные органы должны были рассмотреть альтернативные меры обеспечения явки обвиняемого в суд, но не сделали этого (см. постановление Европейского Суда от 21 декабря 2000 года по делу «Яблонский против Польши», № 33492/96). Суд отметил, что за время содержания заявителя под стражей в течение 2 лет 8 месяцев и 22 дней, срок которого неоднократно продлевался, власти Российской Федерации ни разу не рассмотрели возможность применения альтернативных мер обеспечения явки заявителя в суд и не привели доводов, подтверждающих, что такие меры пресечения не могли гарантировать надлежащее отправление правосудия.
Суд также указал, что при вынесении постановлений о продлении срока содержания заявителя под стражей, национальными судами не были детально проанализированы все относящееся к делу обстоятельства, в том числе семейное положение заявителя  и ухудшение состояния его здоровья.
Исходя из изложенного, Европейский Суд счел, что, основываясь в основном на тяжести предъявленных обвинений и не рассматривая конкретных фактов, подтверждающих, что заявитель может попытаться воспрепятствовать отправлению правосудия, не рассмотрев возможность избрания альтернативных мер пресечения, власти Российской Федерации продлевали срок содержания заявителя под стражей на основаниях, которые не могли быть признаны «существенными и достаточными». Исходя из изложенного, Европейский Суд установил, что  имело место нарушение властями Российской Федерации п. 3 ст. 5 Конвенции.
Европейский Суд констатировал также нарушение российскими властями п. 4 статьи 5 Конвенции, выразившееся в ненадлежащем рассмотрении жалоб заявителя на незаконность судебных постановлений о продлении срока содержания его под стражей.
Рассматривая вопрос о приемлемости жалоб заявителя в этой части, Европейский Суд указал, что будет рассматривать только те из них, которые представлены до истечения шести месяцев после освобождения заявителя (10 июля 2003 года).
Со ссылками на свою прецедентную практику Европейский Суд указал, что хотя не всегда необходимо, чтобы предусмотренная пунктом 4 статьи 5 Конвенции процедура сопровождалась такими же гарантиями, которые действуют при рассмотрении уголовного дела или гражданско-правового спора в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, она должна быть судебной и предоставлять гарантии, соответствующие рассматриваемому виду лишения свободы (см. Постановление Европейского суда по делу «Райнпрехт против Австрии» (Reinprecht v. Austria), жалоба   № 67175/01, § 31, ECHR 2005). По мнению Суда, судебное разбирательство должно иметь состязательный характер, а стороны должны обладать равными правами и обязанностями. В случае, если заключение под стражу подпадает под подпункт «c» пункта 1 статьи 5 Конвенции, требуется провести судебное заседание (см. Постановление Европейского суда по делу «Жаска против Польши» (Trzaska v. Poland) от 11 июля 2000 г., жалоба № 25792/94, § 74). Возможность для заключенного высказать свое мнение лично либо через законных представителей является одной из фундаментальных процессуальных гарантий, применяемых в случае лишения свободы (см. Постановление Европейского суда по делу «Кампанис против Греции» (Kampanis v. Greece) от 13 июля 1995 г., Series A, N 318 B, § 47).
Исходя из прецедентной практики Европейского Суда, п. 4 ст. 5 Конвенции, гарантируя лицам, лишенным свободы в результате ареста или заключения под стражу, право на рассмотрение судом правомерности их заключения под стражу, провозглашает также их право на безотлагательное вынесение судом решения по вопросу о правомерности заключения под стражу и об освобождении в случае, если заключение под стражу окажется незаконным. Хотя данная статья Конвенции не обязывает Договаривающиеся государства устанавливать второй уровень судебных органов для рассмотрения вопроса о правомерности заключения под стражу, государство, которое учреждает такую систему, должно в принципе предоставлять заключенным такие же гарантии в кассационной инстанции, как и в первой инстанции (см. Постановление Европейского суда по делу «Наварра против Франции» (Navarra v. France) от 23 ноября 1993 г., Series A, N 273-B, § 28; Постановление Европейского суда по делу «Тот против Австрии» (Toth v. Austria) от 12 декабря 1991 г., Series A, N 224, § 84).
Европейский Суд установил, что постановление Орджоникидского районного суда от 1 июля 2002 года о продлении срока содержания заявителя под стражей было вынесено в отсутствие заявителя и его представителя, заявитель был лишен возможности обжаловать основания и мотивы, которые легли в основу судебного определения о продлении срока содержания его под стражей. При этом жалоба заявителя и его адвоката на названное постановление безосновательно не была рассмотрена Свердловским областным судом.
Европейский Суд установил также, что российскими властями не были представлены доказательства того, что заявитель и его представитель были уведомлены о рассмотрении 8 января 2003 года в Свердловском областном суде жалобы заявителя на постановление Орджоникидского районного суда от 15 декабря 2002 года о продлении срока содержания заявителя под стражей.
Суд отметил, что законность содержания заявителя под стражей с 1 октября 2002 года по 1 января 2003 года дважды рассматривалась районным судом и дважды — областным судом (в порядке обжалования постановления районного суда). При этом заявителю не была дана эффективная возможность представить свое дело на слушании 1 октября 2002 года вследствие его отсутствия и отсутствия его адвоката. В этой связи Суд принял во внимание доводы российских властей о том, что 13 ноября 2002 года областной суд предпринял шаги для исправления предполагаемого нарушения. В этом отношении Суд подчеркнул, что 13 ноября 2002 года, спустя почти полтора месяца после того, как содержание под стражей заявителя было продлено 1 октября 2002 года, областной суд отменил постановление, отмечая нарушение процессуальных прав заявителя. Однако областной суд не рассмотрел конкретные оснований для продления содержания заявителя под стражей, не обратил внимание на аргументы адвоката заявителя, имеющие отношение к законности продленного срока содержания под стражей, просто полагая, что «мера пресечения должна остаться прежней». Исходя из изложенного, Европейский Суд заключил, что судебное рассмотрение вопроса содержания заявителя под стражей, которое проводилось областным судом 13 ноября 2002 года,  не отвечает требованиям п. 4 ст. 5 Конвенции.
Суд также указал, что в ходе повторного рассмотрения вопроса содержания заявителя под стражей 15 декабря 2002 г. районный суд в присутствии заявителя и его адвоката подтвердил законность продления срока содержания истца под стражей до 1 января 2003 г. Несмотря на то, что слушание 15 декабря 2002 г. проводилось при соблюдении состязательности сторон, Суд отметил тот факт, что оно имело место за пятнадцать дней до 1 января 2003 г., когда истекает разрешенный трехмесячный период содержания истца под стражей. В этой связи Суд подчеркнул, что Конвенция предназначена для гарантирования не тех прав, которые являются теоретическими или иллюзорными, а прав, которые являются практическими и эффективными (см. «Артико против Италии», постановление Европейского Суда от 13 мая 1980, Серия № 37, стр. 16, § 33). В  настоящем деле содержание заявителя под стражей, упомянутое выше, вместе с тем фактом, что ни заявителю, ни его адвокату не была предоставлена возможность присутствовать на последующем заседании 8 января 2003 г. при рассмотрении его жалобы и представить свои аргументы (хотя обвинитель имел такую возможность) не позволяет Суду сделать заключение, что заявитель эффективно использовал свои права согласно п. 4 статьи 5  Конвенции (см. Николова против Болгарии [G.C.], № 31195/96. 25.03.1999 г., § 59. Ниедбата против Польши, № 27915/95, §§ 66-67, 4 июля 2000 г. и Трзаска против Польши, № 25792/94. §§ 77-78. 11 июля 2000 г.).
Исходя из изложенного, Европейский Суд констатировал нарушение российским властями п. 4 ст. 5 Конвенции.
Рассматривая жалобу заявителя на нарушение российскими властями п. 1 ст. 6 Конвенции в связи с чрезмерной длительностью судебного разбирательства, Европейский Суд указал, что принимает во внимание период времени с 5 мая 1998 года, когда Конвенция вступила в силу в отношении Российской Федерации, и установил, что судебное разбирательство по делу заявителя в национальных судах продолжалось 5 лет и 10 месяцев.
Европейский Суд, основываясь на своей прецедентной практике, отметил, что он оценивает разумность срока рассмотрения дела национальным судом в свете обстоятельств конкретных дел, а также с учетом сложности дела, поведения самого заявителя, действий (бездействия) компетентных органов (см. среди прочих Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Фридлендер против Франции» (Frydlender v. France), жалоба № 30979/96, § 43, ECHR 2000-VII; «Pelissier and Sassi v. France», № 25444/94, п. 67).
Европейский Суд учел доводы властей Российской Федерации о затягивании рассмотрения дела в связи с неоднократными неявками адвоката заявителя (в общей сложности 9 месяцев), однако отверг доводы российских властей о затягивании рассмотрения дела заявителем путем инициированных им неоднократных обжалований судебных постановлений и указал, что заявителю не может быть вменено в вину использование всех  возможностей и прав для защиты своих интересов (см., mutatis mutandis, постановление по делу «Ягчи и Саржин против Турции» (Yagci and Sargin v. Turkey) от 08.06.1995 г., № 319-А).
Суд отметил значительные периоды бездействия властей Российской Федерации, по которым последними  не было представлено каких-либо убедительных пояснений (в общей сложности 5 лет).  В этой связи Суд отметил, что 1 февраля 1999 года Орджоникидзевский районный суд принял дело заявителя к производству. Однако судье, которому дело было передано на рассмотрение, потребовалось приблизительно 1 год и 9 месяцев для назначения и проведения по нему первого судебного слушания. Власти Российской Федерации, по мнению Европейского Суда, не представили никаких оснований для  оправдания этой задержки.
Суд отметил также, что 27 мая 2002 г. Орджоникидзевский районный суд возвратил дело на дополнительное расследование, чтобы позволить обвинению исправить определенные недостатки. Однако это решение было отменено 21 августа 2002 г., а дело было возвращено в районный суд. Таким образом, другая необоснованная задержка, равная почти трем месяцам, также должна быть вменена в вину российским властям. Суд также отметил тот факт, что почти в течение года дело находилось на рассмотрении Свердловского областного суда, однако в течение этого года названным судом никаких слушаний по делу не проводилось.
Изучив представленные материалы, Европейский Суд установил, что общая продолжительность судебного разбирательства была чрезмерной по смыслу п. 1 ст. 6 Конвенции.
На основании изложенного Европейский Суд установил нарушение властями Российской Федерации положений п. 1, 3, 4 ст. 5 и п. 1 ст. 6 Конвенции и присудил выплатить заявителю 15 000 евро – в качестве компенсации морального вреда и 780 евро — в качестве возмещения судебных издержек и расходов.

 

Информация о деле № 18557/06 «Лыков против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 12 июля  2007 года)

12 июля 2007 г. Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд) вынесено постановление по жалобе № 18557/06 «Лыков против России», которое вступило в силу 12 октября 2007 года.
Европейский Суд установил нарушение властями Российской Федерации п. 1 ст. 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1, выразившееся в нарушении прав заявителя на справедливое судебное разбирательство и на уважение его собственности в связи с неисполнением решения Свердловского районного суда г. Костромы от 11 мая 2004 года.
Из обстоятельств дела следует, что Лыков М.П., являясь участником ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, обратился в Свердловский районный суд города Костромы с иском к Администрации г. Костромы с требованием предоставить ему и членам его семьи благоустроенное жилое помещение с учетом права на дополнительную жилую площадь в виде отдельной комнаты.
11 мая 2004 г. Свердловский районный суд г. Костромы удовлетворил  исковые требования заявителя в полном объеме и обязал администрацию г. Костромы предоставить Лыкову М.П. и членам его семьи благоустроенное жилое помещение, отвечающее санитарным и техническим требованиям по установленным нормам, с учетом права на дополнительную жилую площадь в виде отдельной комнаты.
21 июля 2004 года Костромской областной суд оставил без изменения решение Свердловского районного суда.
18 августа 2004 года заявителем в отдел судебных приставов был предъявлен исполнительный лист. 20 августа 2004 г. межрайонным отделом по г. Костроме Управления Федеральной службы судебных приставов по Костромской области было возбуждено исполнительное производство, где находилось на исполнении до 6 февраля 2006 г. В дальнейшем, в порядке исполнения распоряжения Федеральной службы судебных приставов по Костромской области «О передаче исполнительного производства», исполнительное производство было передано в межрайонный отдел по особо важным исполнительным производствам Управления Федеральной службы судебных приставов по Костромской области для исполнения по территориальности.
Власти Российской Федерации не признали нарушение Конвенции и в обоснование своей позиции указали, что 8 июня 2006 года заявителю администрацией г. Костромы была предложена квартира по адресу:  г. Кострома, ул. Боевая, д. 49 кв. 11, общей площадью 57.3 кв.м, от которой он дважды (15 июня 2006 г. и 29 августа 2006 г.) отказался. В последующем ему была предложена еще одна квартира, общей площадью 75,6 кв.м. по адресу: г. Кострома, ул. Боровая, д.10, кв. 31 (далее – вторая квартира), от которой он также отказался.
Европейский Суд отверг эти доводы и счел уважительными причины отказа заявителя от предлагаемых ему квартир, поскольку эти квартиры были меньшей площади, чем причиталось Лыкову М.П. по судебному решению и действующему законодательству.
Кроме того, заявителем на обозрение Европейского Суда были представлены фотографии, подтверждающие его утверждения о непригодности второй квартиры для проживания, которые Европейским Судом оценены и учтены при вынесении постановления. При этом со стороны властей Российской Федерации документов, опровергающих подобные утверждения заявителя, в адрес Европейского Суда не представлялось. На основании изложенного, Суд установил, что квартиры, предлагавшиеся заявителю, не соответствовали установленным требованиям.
Европейский Суд, отверг доводы властей Российской Федерации, приводимые в обоснование позиции о причинах длительного неисполнения судебного решения  (сложность межбюджетных отношений, недостаточность средств, выделяемых на приобретение жилья для граждан, имеющих право на обеспечение их жильем в соответствии с федеральным  законодательством).
В этой связи Суд, ссылаясь на свою прецедентную практику, отметил, что не принимает ссылки государственного органа на нехватку денежных средств или других ресурсов, как на причину неисполнения решения суда (см. среди прочих постановление по жалобе № 59498/00 «Бурдов против России» от 7 мая 2002 г., п. 35).
Европейский Суд установил, что имело место нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции и статьи 1 Протокола №1, выразившееся в неисполнении судебного решения, вынесенного в пользу заявителя и обязал власти Российской Федерации обеспечить исполнение судебного решения, вынесенного Свердловским районным судом г. Костромы в пользу заявителя, а также присудил заявителю компенсацию морального вреда в размере 2300 евро.

 

Информация о деле № 78145/01 «Ковалев против Российской Федерации» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 10 мая  2007 года)

12 ноября 2007 г. вступило в силу вынесенное 10 мая 2007 г. постановление Европейского Суда по правам человека (далее — Европейский Суд) по жалобе № 78145/01 «Ковалев против Российской Федерации».
Из обстоятельств дела следует, что 13 ноября 2000 г. заявитель был задержан в г. Аксай Ростовской области по подозрению в участии в разбойных нападениях, совершенных группой лиц, и был доставлен в Аксайский отдел внутренних дел.
30 августа 2001 г. Ростовский областной суд вынес в отношении заявителя обвинительный приговор, который определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 19 февраля 2002 г. оставлен без изменения, а кассационная жалоба заявителя – без удовлетворения.
Ковалева О.В., представляющая мужа Ковалева  Е.В., обратилась в суд с жалобой на неправомерные действия работников Аксайского ОВД, которыми, по ее мнению, заявитель был незаконно задержан и к нему применено физическое насилие, просила взыскать компенсацию морального вреда.
Решением Аксайского районного суда Ростовской области от 13 марта 2002 г. (далее – решение от 13 марта 2002 г.) в удовлетворении жалобы отказано.
Судебной коллегией по гражданским делам Ростовского областного суда определением от 17 апреля 2002 г. решение от 13 марта 2002 г. оставлено без изменения.
В своем обращении в Европейский Суд Ковалев Е.В. утверждал, что в нарушение статьи 3 Конвенции он подвергся жестокому обращению со стороны сотрудников милиции, и что национальные власти не провели эффективного расследования по его жалобам на жестокое обращение.
Ссылаясь на статью 5 Конвенции, заявитель утверждал, что его незаконно задержали и применили меру пресечения в виде заключения под стражу.
На основании статьи 6 Конвенции заявитель жаловался на то, что судебное разбирательство по возбужденному в отношении него уголовному делу не было справедливым, в частности, что председательствовавший в процессе судья, а не прокурор, «предъявлял» подсудимым обвинение; что
30 августа 2001 г. судебная коллегия по уголовным делам Ростовского областного суда вынесла обвинительный приговор, основываясь на недопустимых доказательствах.
Ссылаясь на статью 6 Конвенции, заявитель обжаловал также то, что ему не позволили принять участие в судебном разбирательстве по жалобе Ковалевой О.В. на нарушение в отношении заявителя положений статей 3 и 5 Конвенции.
23 марта 2006 г. Европейский Суд вынес решение о частичной приемлемости указанной жалобы для рассмотрения по существу. Как следует из указанного решения, Европейский Суд признал неприемлемой часть жалобы заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции относительно его избиения сотрудниками милиции в период предварительного следствия ввиду непредставления заявителем достаточных доказательств, подтверждающих его утверждения.
Одновременно Европейский Суд признал приемлемой для дальнейшего рассмотрения жалобу Ковалева Е. В. в части, касающейся ненаправления  Аксайским районным судом Ростовской области повестки Ковалеву Е.В., отбывающему наказание по приговору суда, для участия в судебном заседании по рассмотрению поданной от его имени жалобы на действия работников Аксайского отдела внутренних дел (предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции).
Европейский Суд принял во внимание, что жалоба в Аксайский районный суд подана не самим заявителем, а его женой, и что ее статус стороны процесса был подтвержден Ростовским областным судом.
19 октября 2001 г. Однако, как отметил Европейский Суд, приняв статус супруги, национальный суд не ограничил рассмотрение дела аспектами, относящимися к ней лично, и данная жалоба рассматривалась согласно национальному законодательству, как поданная согласно подразумеваемому праву заявителя и от его имени. Исходя из этого, Европейский Суд пришел к выводу, что заявитель может подать жалобу на то, что он явился пострадавшим вследствие нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции.
Европейский Суд рассмотрел также другие доводы, заявителя (в частности, о том, что судебное разбирательство по уголовному делу было несправедливым) и, принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении материалы дела, пришел к выводу, что данная часть жалобы заявителя не содержит признаков нарушения его прав и свобод, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней, и подлежит отклонению как явно необоснованная в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
Рассматривая жалобу Ковалева Е.В. по существу, Европейский Суд отверг доводы властей Российской Федерации о том, что обстоятельства, связанные с законностью задержания заявителя, могли рассматриваться согласно российскому законодательству только в порядке уголовного судопроизводства и фактически были предметом оценки при рассмотрении уголовного дела.
В этой связи Суд указал, что согласно прецедентному праву концепция «гражданских прав и обязанностей» не может интерпретироваться только со ссылками на закон государства-ответчика, а должна рассматриваться «независимо» в значении пункта 1 статьи 6 Конвенции (см. Кениг против Германии, постановление от
28 июня 1978 г., серия А, № 27, стр. 29-30, § 88-89; Бараона против Португалии, постановление от 8 июля 1987 г., серия А, № 122, стр. 17-18, § 42; и Ферраццини против Италии, № 44759/98, § 24, ЕСПЧ 2001- VII).
Для заключения о том, что разбирательство по данному делу касалось гражданского права в значении статьи 6 Конвенции, Европейский Суд счел достаточным, что существо судебного дела заявителя было материальным и что результат национальных разбирательств был решающим для его права на компенсацию (см. Геш против Турции № 36590/97, § 41, ЕСПЧ 2002-V; см. также с необходимыми поправками, Георгиадис против Греции, постановление от 29 мая 1997 г., Отчеты о постановлениях и решениях 1997-VII, стр. 2508, § 38).
Европейский Суд интерпретировал жалобу заявителя как обвинение властей Российской Федерации в недостатке публичности и необеспечении соблюдения принципа состязательности при рассмотрении жалобы жены заявителя, поданной от его имени.
Европейский Суд не согласился с утверждением заявителя о том, что слушание дела не было публичным, и отметил, что судебные разбирательства в Аксайском городском суде и в Ростовском областном суде были устными и публичными. Супруга заявителя, как указал Суд, присутствовала в обеих судебных инстанциях и могла защищать права Ковалева Е.В. в ходе устного судебного слушания. Учитывая ее статус истицы в данных судебных разбирательствах, по мнению Суда, невозможно заявлять, что слушания проводились в отсутствие стороны спора. Европейский Суд принял во внимание и то, что в судебных процессах принимали участие еще и члены местной неправительственной организации, оказывавшие помощь супруге заявителя, а также то, что если бы заявитель не находился в местах заключения, ничто не могло бы препятствовать его присутствию в суде и личному выступлению. Исходя из изложенного, Европейский Суд заключил, что слушания дела были публичными в значении пункта 1 статьи 6 Конвенции и не установил в этой части нарушений Конвенции российскими властями.
Однако Европейский Суд констатировал нарушение властями Российской Федерации предусмотренного статьей 6 Конвенции права на беспристрастное слушание дела.
Европейский Суд подчеркнул, что право на беспристрастное рассмотрение, в частности, принцип состязательности и равенства сторон требует, чтобы каждая из сторон имела разумную возможность располагать знаниями и комментариями по поводу сведений или доказательств, представленных другой стороной, и представить свою позицию в условиях, которые не ставят ее в существенно невыгодное положение по отношению в ее оппоненту (см. X против Австрии № 5362/72, Постановление комиссии от 14 декабря 1972 г., Сборник 42, стр. 145, и МакМайкл против Соединенного Королевства, постановление от 24 февраля 1995 года, Серия А № 307-В). Соответственно, отказ выслушать свидетеля, по мнению Суда, может при определенных обстоятельствах противоречить данному принципу (см. Картинг против Нидерландов № 12087/86, Постановление комиссии от 13 мая 1988 г.; дело X против Австрии, приведенное выше, и дело МакМайкла, приведенное выше).
Европейский Суд отметил, что заявитель намеревался защищать лично жалобу о жестоком обращении в милиции, находясь под стражей. Однако его участие суд счел ненужным в силу того, что он уже сделал устное заявление о жестоком обращении перед судом во время рассмотрения дела о его уголовных обвинениях, а также в связи с тем, что жалоба о жестоком обращении была явно необоснованной.
Европейский Суд не согласился с данной позицией и обратил внимание на то, что необходимо различать жалобы на жестокость милиции в целях отказа от данных показаний в ходе уголовного процесса и гражданские иски, направленные на установление факта жестокого обращения, который может в конечном итоге привести к выплате компенсации, с другой стороны (см. Ксенцов против России
№ 75386/01, 27 января 2005 г. и Слюсарев против России № 60333/00,
9 ноября 2006 г.).
Европейский Суд отметил определенное противоречие между решением суда о необоснованности жалобы и нежеланием выслушать утверждения заявителя, и указал, что обеспечение гарантий, неотъемлемых в праве на справедливый суд, не может зависеть от предварительной оценки судом жалобы как потенциально успешной.
Европейский Суд указал также на необходимость проводить различие между жалобами, которые не являются истинными и серьезными (см. дело Скоробогатых против России № 37966/02, 8 июня 2006 г.) и жалобами, которые не имеют больших шансов на успех из-за недостатка доказательств. В связи с тем, что жалоба заявителя была по своему характеру основана по большей части на собственных переживаниях заявителя, его пояснения в судебном заседании, по мнению Европейского Суда, стали бы важной частью изложения дела истицей и, по сути, единственным способом обеспечения принципа состязательности. Суд пришел к выводу, что отказывая заявителю в присутствии на рассмотрении дела, национальные суды не смогли обеспечить справедливого рассмотрения жалобы заявителя.
На основании изложенного Европейский Суд установил нарушение права заявителя на беспристрастное слушание дела, гарантированное пунктом 1 статьи 6 Конвенции и обязал власти Российской федерации выплатить заявителю 2 000 евро в возмещение морального вреда.

 

Информация о деле № 3790/05 «ООО «Производственно-торговая компания «Меркурий» против России» (по материалам постановления Европейского Суда по правам человека от 14 июня  2007 года)

14 июня 2007 года Европейским судом по правам человека (далее – Европейский Суд) вынесено постановление по жалобе № 3790/05 «ООО «Производственно-торговая компания «Меркурий» против России», которое вступило в силу  12  ноября 2007 года.
Европейский Суд установил нарушение властями Российской Федерации статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция) и статьи 1 Протокола № 1 к ней, выразившееся в длительном неисполнении судебного решения, вынесенного в пользу компании-заявителя.
Из обстоятельств дела следует, что принадлежащее компании-заявителю на праве собственности  незавершенное строительством здание культурно-танцевального центра, расположенное в парке Окружного Дома офицеров Российской Армии в центральной части города Хабаровска, на основании постановления мэра г. Хабаровска от 12 декабря 2000 № 1042 было снесено.
Ввиду того, что ООО «ПТК «Меркурий» не получило возмещения убытков, связанных со сносом принадлежащего ему недостроенного объекта, оно обратилось в Арбитражный суд Хабаровского края с соответствующим иском к администрации г. Хабаровска.
Решением Арбитражного суда Хабаровского края от 3 мая 2001 года требования компании-заявителя были частично удовлетворены, с администрации г. Хабаровска взыскано 5 335 963 руб.
После многочисленных процедур обжалования  11 апреля 2003 года Федеральный арбитражный суд Дальневосточного округа в порядке кассационного судопроизводства постановил решение, в соответствии с которым с администрации г. Хабаровска в пользу ООО «ПТК «Меркурий»  взыскано 5 335 963 руб.
22 мая 2003 года на основании постановления судебного пристава-исполнителя подразделения судебных приставов № 1 Центрального района г. Хабаровска было возбуждено исполнительное производство.
В 2003 и 2004 году администрацией г. Хабаровска предпринимались попытки отсрочки или приостановления исполнительного производства в судебном порядке либо обжалования действий судебных приставов, направленных на принудительное исполнение судебного решения, в судебных органах.
17 января 2005 года ООО «ПТК «Меркурий» и администрация  г. Хабаровска  заключили соглашение о прощении долга, в соответствии с которым обязались: администрация — выплатить компании-заявителю 4.000.000 рублей в срок до 20 января 2005 года, а компания заявитель — отозвать и не предъявлять повторно к взысканию исполнительный лист, выданный в соответствии с судебным решением, а также отказаться от всех других денежных требований к администрации г. Хабаровска в связи со сносом здания, ранее принадлежавшего ООО «ПТК «Меркурий».
19 января 2005 года ООО «ПТК «Меркурий» получило сумму, причитающуюся ему по договору о прощении долга, в размере 4.000.000 рублей.
8 февраля 2005 года судебным приставом-исполнителем отдела службы судебных приставов по Центральному району г. Хабаровска было вынесено постановление о прекращении исполнительного производства на основании заявления ООО «ПТК «Меркурий» об окончании исполнительного производства фактическим исполнением.
Компания-заявитель обратилась с Европейский Суд с жалобой на действия властей Российской Федерации, выразившиеся в длительном неисполнении судебного решения о взыскании с администрации г. Хабаровска материального ущерба  в связи с незаконным сносом здания, принадлежащего ООО «ПТК «Меркурий».
Европейский Суд отклонил доводы властей Российской Федерации  о неприемлемости названной жалобы на том основании, что между администрацией г. Хабаровска и ООО «ПТК «Меркурий» было добровольно подписано соглашение о прощении долга.
В этой связи Европейский Суд указал, что, хотя причитающиеся ООО «ПТК «Меркурий» денежные средства по судебному решению были получены им в рамках исполнения договора о прощении долга, названное общество не утратило статуса «жертвы», поскольку власти Российской Федерации не признали факта длительного неисполнения судебного решения, имевшего место до подписания администрацией г. Хабаровска и ООО «ПТК «Меркурий» названного договора. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда, «решение или мера, благоприятная в отношении заявителя не является достаточной для того, чтобы лишить заявителя статуса «жертвы», если национальные власти не признали, явно или по существу, нарушение Конвенции и не предоставили соответствующую компенсацию».
Таким образом, Европейский Суд признал жалобу ООО «ПТК «Меркурий» приемлемой и рассмотрел ее по существу.
В соответствии со сложившейся прецедентной практикой Европейского Суда исполнение судебного решения, принятого любым судом, рассматривается им как составляющая «судебного разбирательства» по смыслу статьи 6 Конвенции (см. среди прочих Постановление Европейского Суда по делу «Хорнсби против Греции» (Hornsby v. Greece) от 19 марта 1997 г., Reports of Judgments and Decisions 1997-II, p. 510, § 40, постановление по делу №59498/00 «Бурдов против России» от 07.05.2002 г., п. 34).
Европейский Суд не согласился с доводами властей Российской Федерации о том, что администрация г. Хабаровска была вправе не выплачивать присужденные компании-заявителю денежные средства в период обжалования судебных постановлений в вышестоящих судах. В этой связи Европейский Суд указал, что использование должником процессуальных средств пересмотра состоявшихся судебных постановлений в порядке надзора не освобождало его от обязанности исполнить судебное решение, имеющее обязательную силу и подлежащее исполнению.
По тем же основаниям Европейский Суд отверг приводимые в обоснование длительного неисполнения вступившего в силу судебного решения доводы российских властей об оспаривании должником действий судебных приставов в ходе исполнительного производства.
Европейский Суд, ссылаясь на свою прецедентную практику, признал несостоятельными также доводы российских властей об отсутствии у должника (администрации г. Хабаровска) денежных средств для удовлетворения требований взыскателя (ООО «ПТК «Меркурий»), и указал, что не принимает ссылки государственного органа на нехватку денежных средств или других ресурсов, как на причину неисполнения решения суда (см. среди прочих постановление по жалобе № 59498/00 «Бурдов против России» от 7 мая 2002 г., п. 35).
Европейский Суд установил, что судебное решение оставалось неисполненным больше 1 года и 9 месяцев, при этом властями Российской Федерации не было представлено какого-либо удовлетворительного оправдания столь длительного его неисполнения.
Европейский Суд установил, что, будучи не в  состоянии в течение длительного времени исполнить подлежащее принудительному исполнению решение национального суда, власти Российской Федерации тем самым умалили саму сущность права на справедливое судебное разбирательство и воспрепятствовали возможности получения компанией-заявителем причитающихся ей денежных средств.
Существенная задержка исполнения вступившего в силу судебного постановления расценена Европейским Судом как нарушение ст. 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к ней. Суд отметил, что уже неоднократно устанавливал аналогичные нарушения при рассмотрении жалоб против Российской Федерации (см. постановления Европейского суда по жалобам №№ 75907/01 «Грищенко против Российской Федерации» (Grishchenko v. Russia) от 8 июля 2004 г.,  15021/02, «Вассерман против Российской Федерации» (Wasserman v. Russia) от 18 ноября 2004 г., 41145/02 «Пресняков против Российской Федерации» (Presnyakov v. Russia) от 10 ноября 2005 г. и др.).
ООО «ПТК «Меркурий» требовало возмещения материального ущерба, исходя из суммы процентов на сумму долга, присужденного к выплате судебным решением, за период с 12 октября 2000 года (когда было снесено здание, принадлежавшее заявителю) по 19 января 2005 года, а также стоимость снесенного здания, уменьшенную на присужденную сумму, с учетом сумм налогов. Кроме этого, компания-заявитель требовала выплаты возмещения морального вреда ее учредителям.
Суд, однако, принял к расчету период времени, начиная с 11 апреля 2003 года (когда решение суда вступило в законную силу) по 19 января 2005 года и присудил компании-заявителю 1836233 рубля в качестве возмещения материального ущерба.
Суд отверг требования ООО «ПТК «Меркурий» о выплате стоимости уничтоженного имущества, не установив причинно-следственной между установленным нарушением Конвенции и требованиями учредителей компании-заявителя о выплате компенсации морального вреда, указав, что нарушение установлено не в отношении них, а в отношении самой компании-заявителя.